– Ну, хорошо, милый. Ждите! – а сама к правой двери машины подалась, открыла и в бардачок…

Бырым как заорёт: «Стоять!»

– Господи! Что ж ты орёшь! – чуть не уписавшись с перепугу, я тоже перешла на «ты».

А он по кобуре ручонками шарит, как будто я не знаю, что не бывает там у них никакого табельного оружия, кроме как «по сиренам». Кто ж знал, что сегодня как раз она. Так что пистолет он достал. Я ему вальяжно, по-голливудски, маскируя ужас:

– Ты что, с глузду съехал, Бырым?!

– А зачем ты в бардачок полезла? – по-бабьи визгливо и обиженно пропищал старший инспектор.

– Перчатки взять. Смотри, – отклоняюсь и показываю: – Видишь, белый пакет? Читай, чего на нём написано: «Перчатки хирургические. Сайз седьмой». Хотя ещё и восьмой есть. Хочешь – надевай. Меня, честно говоря, не греет перспектива это ведро открывать. Потому что, парень, там плаценты. А они три недели в формалине. Воняют сильно, Христом Богом клянусь.

Бырым уже отошёл слегка. Кроме того, совместный стресс – он сближает. Поэтому старший инспектор отёр пот со лба и спросил уже простым человеческим голосом:

– А на фига они тебе?

Ну, думаю, приехали. Объяснять простому русскому парню о тонкой связи между наукой, родовспоможением, спиртами восходящей плотности, импрессионистами и ВАКом не было ни малейшего желания.

Вздохнув, я достала пачку сигарет, угостила Бырыма и говорю ему:

– Тебе одному, как на духу. Только между нами и ни-ни никому! Вот ты телевизор смотришь? Ага. Рекламу видал? Ну, там «Плацент-формула – и кожа разгладится, и волосы вырастут, и всё станет длиннее!» Вот! А я ж в роддоме работаю. Ну, подумай, зачем мне платить бешеные бабки, когда всё это у меня под боком в невероятных количествах! Вот ты бы мне сколько лет дал?

– Пятнадцать!

– Да нет! Я о возрасте!

– Ну, больше двадцатки бы не дал.

– Вот видишь, а на самом деле… На самом деле – это всё плаценты! Я их дома через мясорубку и на морду! Офигительный результат! Согласен?

– Счастливого пути! – козырнул Бырым, поперхнувшись сигареткой, и быстро зашагал в сторону перекрёстка.

– Старший инспектор, может, пригласите меня на кофе с импрессионистами?! – крикнула я вдогонку.

Бырым лишь ускорил шаг.

Безмятежен сон дежуранта перед закрытием роддома на помывку. Приёмное безмолвствует. Редкие недовыписанные родильницы не тревожат шарканьем пустынные коридоры…

Но тут романтический флёр грубо обрывает трезвонящий телефон. В приёмный покой главного корпуса меня срочно требует мой приятель, врач урологического отделения. Нервно так требует. Даже сам звонит, а не медсестра.

– Беги, – говорит, – срочно в цистоскопическую приёмного отделения! Ты мне очень нужна!

– Конечно, Олег, чтоб ты уже был здоров! Приду, только скажи, в чём дело, потому что если выпить со мной хочешь, то я всё ещё замужем, как ни странно! – А он охает, ахает и что-то невнятно стонет в трубку.

Вздохнув, натягиваю на пижаму халатик. Нет. Не сексуальный. Белый. И спускаюсь в подвал. Кто знаком с устройством многопрофильных больниц-монстров, знает, что самое интересное место в них – подземелье. Больничные подвалы куда как интереснее надоевшего всем метро. Вот о чём книги писать надо и где презентации проводить. В больничных подвалах-переходах!

Иду неспешно. Курю. Ни акушерку, ни инструмента какого узкоспециального с собою не прихватила. Потому что я хоть и злая, но добрая. Не люблю почём зря людей тревожить, хоть и по ранжиру.

Поднимаюсь в приём главного корпуса. Захожу в цистоскопическую. И вижу такую картину.

На кресле лежит молоденькая пухлая девчушка, из недр её струится кровь в слишком больших для урологии количествах, но характерного для акушерства колеру.

Олег Иванович стоит на полусогнутых, и по очкам его изнутри стекает пот. А снаружи – кровь девицы. В трясущихся руках – младенец орущий, одна штука, которого он поймал, а пуповину отрезать некому. Не положишь же его в почечный лоток, чтобы за ножницами потянуться.

На полу валяются без чувств две белые женщины. Одна – цистоскопическая медсестра Аня. Вторая – цивильно одетая незнакомка.

Чуть в стороне на фоне белой стены визуализируется абрис рубашки и брюк, который говорит мне: «Здравствуйте, доктор!» И я понимаю, что это мужчина лет сорока с небольшим. Тоже белый. Только совсем. В смысле – абсолютно сливается со стеной.

– Где ты ходишь?!!! – орёт Олег. – Я так уже пять минут стою, они валяются, а этого заело – всё время говорит: «Здравствуйте, доктор!»

В общем, позвонила я акушерке, велела галопом нестись ко мне с набором инструментов для осмотра родовых путей и всяким прочим кетгутом-лидокаином.

Чтоб вы уже не беспокоились, сразу скажу, что жертв и разрушений не было и всё закончилось банально. То есть хорошо. Как выяснилось позже, начиналось всё тоже банально. А хорошо или плохо – не мне судить. У меня другая специализация. Сами соображайте.

Папа с мамой привезли в приёмный покой больницы свою дочь-девятиклассницу с жалобами на резкие боли в низу живота. В приёме при опросе выяснили, что девица уже трое суток не мочилась, и вызвали уролога. Уролог положил её на кресло, чтобы катетеризировать, а при подобного рода контактах с несовершеннолетними пациентами нужны родители. Нет родителей – опекун. Тётя Маша или завхоз ЖЭКа. Не важно кто, но чтобы был. Во избежание, так сказать, и чтоб по букве.

И вот Олег Иванович видит странное, заглянув куда следует. Видит что-то там округлое, морщинистое, с волосами, и елозит туда-сюда. Он, конечно, немного испугался, но вспомнил, что это похоже на картинку из учебника акушерства для четвёртого курса за подписью «Головка плода прорезывается», и побежал мне звонить. От страха толком ничего не объяснил. А может, подумал, что я телепат. И вот, пока я телепалась по подвалу, девица издала истошное: «А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!!!» и головка плода из состояния «прорезывается» перешла в состояние «прорезалась», не испытав, слава богу, никаких затруднений. И в руки решившего быть мужественным до конца Олега шлёпнулся младенец доношенный пола мужского весом в 3500 г, ростом 52 см, с оценкой по шкале Апгар 10 баллов.

Вот в этот самый момент и упали дуэтом в обморок медсестра цистоскопическая и мама… пардон, уже бабушка. А папа побелел на всю оставшуюся жизнь. Медсестра, потому что хоть и цистоскопическая, а роды первый раз видела и вообще крови боится. А папа и мама – НЕ ЗНАЛИ!

Не заметили. Не могли подумать. Ага. Интересно, «Аленький цветочек» – книжка для детей или для родителей?

Из школы – домой. Пообедала – уроки сделала – на курсы английского – домой. Уроки сделала – поужинала – спать легла. Много ли родителям надо? Накормлено, напоено и дома спит.