Стоило Оле накрыть член шёлковой глубиной рта, она тут же ощутила дискомфорт и рвотный позыв.

— Дыши, — приказывает Паша и давит на затылок, отмечая, что никогда не трогал таких шелковистых волос. Никогда еще никто для него так не старался.

А Оля старалась. Глотала рвотные позывы и принимала член все дальше. Ей так хотелось и самой получить удовольствие, коснуться набухших, половых губ. Но расслабиться окончательно еще мешает страх, что вот сейчас она забудется, а Паша протянет руку и не найдет того, что так отчаянно ищет.

Но ей не хотелось отпускать его.

А может она просто придумала для себя это испытание и решила, что добьется успеха. Что хоть один мужчина будет в ее руках. Что не всегда ей быть как сестра и ходить под кем-то.

И кажется у нее получалось. Губы по члену скользят все быстрее. Тошнота в горле отступает, давая место желанию победить молодого мужчину, что вцепился в руль одной рукой, в второй держит ее за волосы. Сдавливает кулаком и стонет:

— Почти… Я почти кончаю… Да, да, Олежек. Вот так, чуть быстрее, — направляет своего нового любовника. Член в узкую глотку толкается все чаще, пока вдруг в теле не рвется до предела натянутая струна и член вошедший особенно глубоко. И Оля давится обильным потоком спермы, что струей бьет ей в горло.

Оля старается проглотить вязкую, солоноватую слюну до последней капли, и чувствует, как член выпадает изо рта, и его заменяют губы.

Она пугливо отталкивает Пашу.

— Тебе разве не противно? Меня целовать после такого, — хрипло, не узнавая свой голос спрашивает она и Паша только смеется. Хватает ее за затылок и прикладывается лбом.

— Между любовниками не может быть слова противно. И секретов не должно быть. — Олю пробивает холодный пот. О чем он? — Так что если ты чего-то захочешь чего-то, то должен сразу мне сказать. О чем угодно.

Оля натянуто улыбается, думая… Раз на откровенность, пока рассчитывать не приходится, но все мысли из головы выталкивает язык, смело пробравшийся сквозь губы. Он вылизывает внутренности, ласкает, жжет страстью, а самое главное дает забыть о своем обмане.

Но зато не дает забыть реальность. В виде настойчивой трели телефона. Оля с трудом отрывается от любимых губ и берет телефон из кармана спортивного пиджака.

— Оля, — тут же крик в трубку. Ольга испуганно прикрывает ее рукой.

— Че ты орешь?

— Беляев в городе. Быстро домой. На всех парах.

— Ладно, ладно, — внешне-то вроде спокойно говорит, по-мужски. Внутри уже паника захлестывает. Не может быть. Не может все так закончится! Оля не сможет вернуться в тот мир тишины и постоянного страха. Тем более выйти замуж за зверя. За Ломоносова. Им только детей перед сном пугать.

— Ты то где?

— Сейчас в больницу доедем и сразу домой. Не задерживайся! — кричит в трубку сестра и бросает ее, с кем-то заговаривая на той стороне провода.

*** Анжелика ***

Скорая на всех порах несется к больнице. Илий петляя на дорогах не отстает ни на шаг. Лицо напряжено. Руками готов сплавить руль, который резко уводит, то вправо, то влево.

А меня потрясывает. От чувства стыда и вины.

В больнице выясняется, что все обошлось.

Настя не успела дойти до машины. Да, она только отлетела к стене и ушиблась головой. Но ведь это все счастливая случайность. И Артем и Илий прекрасно понимают, что она должна была умереть. Из-за того что Илий влез не в свое дело. Из-за того, что решил защитить меня.

Случайная встреча, а возникло столько проблем. И я знаю, что он как настоящий рыцарь будет упираться до последнего, пытаться меня защитить.

Но мне кажется он еще просто не понимает с какими людьми он связывается. Что он может? Просто бизнесмен. В сравнении с человеком. Который держит под собой половину криминального мира Петербурга. Который имеет связи с верхушкой власти в Москве. Которому удалось убить самого Романова.

Мой муж не терял времени в течении десяти лет после выхода из тюрьмы.

Он жадно впитывал в себя всю грязь и порок этого мира. Учился с ним жить и стал во главе всего этого дерьма. А я стояла рядом с ним. Смотрела на все, жила. Но все когда-нибудь заканчивается. Устала терпеть и я. Особенно когда мою сестру, как и меня хотели продать зверю. Мы сбежали. Мы стали строить свою жизнь по кирпичику. Вместе.

Но одна ошибка. Один общий знакомый. И вот я снова под колпаком.

Илий хочет увезти меня. Разобраться с Беляевым сам. Но боюсь, что, если я не приму кардинальное решение, он может пострадать.

И ударом головы точно не отделается.

— Если ты думаешь, что это твоя вина… — подает Илий голос, пока мы едем к дому.

— Я не думаю, я знаю, — поворачиваю голову от затонированной в ноль машины и смотрю Илию в глаза.

Мы стоим на светофоре. Прямо под ним. И его красный оттенок освещает наши лица, словно предвещая будущую трагедию.

Она уже случилась. Страшно подумать, сколько, из-за желания Илия иметь меня, может пострадать людей.

— Ты должна доверять мне. Не у одного твоего мужа есть связи.

— Я надеюсь речь идет не о связях с поставщиками страховок для тросов? — ерничаю я. Понимаю, что обижаю. Но он давно не военный. Он даже не охранник. По сути он никто.

— Ты не знаешь меня. Не знаешь ничего о моей жизни.

— Наверное потому что ты не успел мне рассказать, слишком торопился уложить в постель.

— А кто меня игнорировал неделю? — рычит он и резко тормозит перед домом.

И меня окутывает неприятный холод. Я смотрю на темную многоэтажку, а мне она кажется мрачной башней фэнтези сказки с маленькими светлыми отверстиями окон. И в каждом кто-то страдает. Кого-то пытают. И мне надо туда. На самый вверх. Сразиться с драконом.

А рядом рыцарь.

Только вот оружия у него нет. И силы нет. А значит я одна.

Глупо было надеяться на кого-то. Глупо было надеяться, что я спрячусь от ока Саурона.

— Лика, — требовательно зовет меня Илий и насильно поворачивает голову. Смотрит в глаза. Злится. Обижается.

Я ведь действительно ничего о нем не знаю. Он для меня книга, к которой я посмотрела только аннотацию и обложку. Завлекательно, но бесполезно.

— Лика, я смогу защитить тебя и Ольгу. Сюда уже едут люди. Они будут нас охранять. Слышишь меня?

Киваю, надеясь. Правда надеясь, что все получится так как он хочет. Так как говорит.

Но страх тугим узлом скручивает внутренности и дышать становится сложнее.

— Мне надо собраться и все объяснить Леле, — говорю хрипло и выхожу из машины. Почти вываливаюсь на ватных ногах и подворачиваю лодыжку.