Она пару секунд что-то обдумывает и, засмеявшись, качает головой.

— Путь к сердцу женщины лежит через её ребёнка. Опять ты не с того начинаешь.

Бред! В смысле утверждение здравое, но Германа в нём фигурировать вообще не должно! Нас с Кнопкой, между прочим, слишком много связывает, и не одной Мари решать, что с этим делать.

Хотя надежды, что Ахметова общается с ним мне назло, ещё теплятся. Живучие заразы, даже фамильярно прозвучавшее «ты» им не указ.

— Здравствуйте, приятного аппетита, спасибо, что пригласили составить вам компанию, — невозмутимо и, меж тем саркастично заговариваю, пододвигая свободный стул ближе к Мари.

Разумеется, вместо натянутой улыбки, положенной если не деловым этикетом, то хотя бы элементарной вежливостью, получаю лишь испепеляющий взгляд шефа, молча помешивающего свой кофе.

— Спасибо, взаимно, — с той же непринуждённостью кивает Ахметова, поднимаясь с места. — Герман Сергеевич, благодарю за обед. Алисе ещё многому предстоит меня научить. Я пойду, не буду терять время.

Два возмутительных факта разом бьют по моей выдержке. Первый — она позволила Герману оплатить свой сок и сырники. Ему, значит, можно, а мне нельзя. Нормально? Второй даже как обозначить толком не знаю! Что значит «терять время»? А наедине, получается, они его проводили с пользой?!

— Стой, — рявкаю, для верности перехватывая Мари за запястье. Ложка, зажатая в пальцах шефа, зловеще дзинькает о чашку. — Держи, пока не забыл.

Ахметова с завидным самообладанием забирает протянутый набор ключей от новой двери и, игнорируя сопение стремительно багровеющего Германа, на мгновение поджимает губы. Я иронично вскидываю бровь. Вот прямо чувствуется, хочет высказать, какой я распрекрасный, но произносит она совершенно другое:

— Ах да. Спасибо, за помощь, — и уже с лёгкой улыбкой обращается к нашему шефу — Где-то ключ потеряла. Максим…

— Викторович, — подсказываю, поймав на себе её вопросительный взгляд.

— Точно, Максим Викторович по-соседски предложил заменить замок. Если будете распекать его за опоздание, прошу отчитать нас обоих. Не хочу показаться наглой, но так будет правильно. Мне, правда, больше не к кому было обратиться.

Никогда не пойму, как женщины это делают. Восторг от того, что она пытается меня выгородить в горле комом стоит, сглотнуть мешает. И в то же время злит этот бесстрастный тон, будто нет между нами вообще ничего. Даже тех давних воспоминаний.

Аж бесит.

— Соседи, значит… — бормочет начальник, задумчиво глядя ей вслед.

Не то, чтобы я собирался отчитываться… Но разрядить обстановку не помешает. Предчувствие того, что терпение Германа на волоске, прямо-таки витает в воздухе.

— Да, соседи и только, — говорю как есть. — Пока. Иначе бы я уже принёс на подпись заявление об увольнении.

Шеф отчётливо скрипит зубами.

— Думаешь, можно испортить мне ужин, выставить идиотом и потом просто так уволиться?

— Я только ужин испортил. С остальным вы сами отлично справились.

Кто-то, возможно, назовёт меня грубияном, но, как по мне, лучше грубая честность, чем лицемерие.

— В общем так, Мартышев, — подытоживает Герман с плохо скрываемым раздражением. — Последний раз предупреждаю: прекращай самодеятельность. В офис приноси, пожалуйста, только свой гениальный мозг, а не гормоны. Пока ты витаешь в облаках, бизнес несёт убытки, поэтому сиюминутным привязанностям здесь не место.

— А что значил для вас ужин с новой сотрудницей? — усмехаясь, встаю из-за стола. — Бизнес или всё-таки гормоны?

Собираюсь уйти, не дожидаясь ответа. Кто я такой, чтобы передо мной отчитываться?

Одно дело подколоть и выйти из перепалки победителем. Я бы честное слово, не стал лезть на рожон… Но тут совсем другое.

Когда девушка, когда-то прочно занимавшая твои мысли и вроде как оставшаяся в прошлом, сначала неожиданно появляется на пороге твоей квартиры, а потом перепуганная просит помощи… Время как будто поворачивает вспять. Если в прошлый раз на осознание привязанности ушли недели реабилитации, когда я много в себе копался, часами разглядывая потолок, то теперь запал на Мари почти моментально. И принял её назад в свою жизнь, не копаясь в причинах, почему мы так глупо друг друга тогда отпустили. А смысл? Время всё равно ушло. Единственное, что мы можем, не упустить настоящее.

Вот только Герман вечно лезет, куда не просят. Может, я частично виноват в произошедшем — не стоило так злостно заводить служебные романы. Да и знал, на что иду, когда пригласил на собеседование Мари. Просто казалось, что готов ко всему, не на работе же нам флиртовать. Чего никак не ожидал — заполучить здесь соперника.

Но Герман останавливает меня внезапным признанием:

— Мне сорок пять, уже многовато для пустых интрижек. Так что намерения мои серьёзней некуда. Поэтому в твоих интересах меня услышать.

— Вы ни черта не знаете о моих интересах. — С вызовом смотрю в его глаза. — И не надо зря включать «доминирующего самца», не впечатляет. Готов поспорить, что предложение Мари примет моё, а не ваше.

— Что ж, я тебя за язык не тянул…

Ухмылка, которой меня провожает шеф, ничего хорошего не предвещает.

Мысленно подтираю ею зад.

Перед самым концом рабочего дня мне всё-таки удаётся перехватить Ахметову, когда она выходит из дамского туалета. Резко хватаю Мари за плечи и заталкиваю обратно. Её же спиной подпираю дверь изнутри.

— Прежде чем ты начнёшь орать, вспомни, что дома тебя заждалась дочь, — быстро шепчу, закрывая ей рот свободной ладонью. — Не оттягивай своё возвращение разбирательствами. Я только на пару слов.

Жду когда гнев в глазах Мари окончательно поглотит первый испуг и смещаю руку на горячую от прилившей крови щёку.

— Чего тебе?

— Сходим сегодня на ремейк Красавицы и чудовища? Втроём. Билеты я уже забронировал.

— А вечером нормально предложить не судьба? — едко усмехается Мари. — Обязательно набрасываться?

— Прости, но у тебя паршивая привычка не открывать мне дверь.

— Ладно, отвечу сейчас. У нас с Ксюшей на вечер другие планы.

— Отменишь, — тяну руку в задний карман и показываю ключ, присвоенный из нового набора. — Ты же не хочешь, чтобы я опять сам заявился к вам в гости?

— Я уже и забыла, какой ты невыносимый придурок.

— Брось, — тяну, склоняясь к её губам. — Всё ты прекрасно помнишь.

Ахметова вздёргивает подбородок, прожигая меня мятежным взглядом.

Хорошая попытка прикрыться несуществующим равнодушием.

— Только попробуй обидеть или напугать мою дочь, и тебе конец. Сломаю твой любопытный нос быстрее, чем успеешь моргнуть.

— Ты на что намекаешь?

— На то, что шкафчики за собой нужно закрывать!

Палево однако.

— На будущее учту, — бесстыже улыбаюсь, нехотя отступая на шаг. — Всё, иди. В шесть зайду за вами.

Мари молча проскальзывает за дверь, а я продолжаю довольно улыбаться в пустоту, наслаждаясь осознанием, что за этой её напускной досадой всё ещё прячется