Защитники жизни, со своей стороны, вырыли ров и натянули колючую проволоку вокруг оставшихся побегов, чтобы отразить любую атаку.

Обстановка в самом городке тоже была невыносимой: каждая группировка, стремясь обеспечить себе большую поддержку населения, до крайности политизировала ситуацию и заставляла всех остальных жителей четко определить свою позицию. Сторонники омбу становились ярыми врагами защитников жизни, и, соответственно, тот, кто хотел сберечь побеги, должен был смертельно ненавидеть защитников омбу.

В результате было принято решение обратиться к мировому судье, которым был в то время священник маленькой городской церкви, чтобы он вынес свой вердикт в следующее воскресенье.

В этот день между представителями враждующих лагерей, находившимися по обе стороны разделяющей их веревки, разгорелась словесная дуэль. Крик стоял ужасный, и никто не мог заставить себя слушать.

Вдруг открылась дверь, и обе группировки увидели старейшину, шедшего по коридору, тяжело опираясь на свой посох.

Старейшина, которому сейчас было, наверно, больше ста лет, в молодости основал этот городок, планировал, где пройдут улицы, распределял земельные участки под застройку и, конечно же, сажал это дерево.

Старейшину уважали все, в его словах была мудрость, сопутствующая ему на протяжении всей жизни.

Старик оттолкнул от себя руки, протянутые, чтобы помочь ему, с трудом поднялся на возвышение и обратился к собравшимся.

— Идиоты! — сказал он. — Вы сами себя называете защитниками омбу, защитниками жизни… Защитники? Да ведь вы не способны никого защитить, потому что ваше единственное желание — причинять вред всем инакомыслящим. Вы не осознаете свою ошибку, но не правы ни те, ни другие.

Омбу — не камень. Это живое существо и в качестве такового имеет свой жизненный цикл. На его протяжении он должен дать жизнь тем, кто продолжит его дело, то есть дать побеги, которые станут потом новыми деревьями.

Но побеги, дураки, — это не только побеги. Поэтому они не смогут жить, если омбу умрет, но и существование самого омбу было бы бессмысленным, если бы оно не дало начало новой жизни.

Готовьтесь, защитники жизни, тренируйтесь и вооружайтесь. Скоро настанет час жечь ваших родителей в их собственных домах, когда они постареют и станут вам помехой.

Готовьтесь и вы, защитники омбу. Упражняйтесь на побегах. Вы должны быть готовы растоптать и убить своих детей, когда они захотят превзойти вас или занять ваше место.

И вы еще зовете себя защитниками!

Когда единственное ваше желание —

разрушать.

И вы не отдаете себе отчета,

что, разрушая

и разрушая,

вы разрушите также

неизбежно

все,

что хотите защитить.

Задумайтесь!

У вас осталось мало времени…

Сказав это, он медленно сошел с возвышения, направился к двери в абсолютной тишине… и ушел.

Хорхе молчал. Я не мог сдержать слезы. Встал и ушел, молча, усталый, но с абсолютно ясной головой… Столько еще было не сделано!

Хорхе написал сказку и, по моей ли просьбе, по собственному ли желанию или по этим двум причинам одновременно, поделился ею со мной.

Он всегда любил загадки. С детства он брался за любой кроссворд, головоломку, лабиринт, криптограмму или задачку на сообразительность, попадавшие в его руки.

Более или менее успешно он посвятил большую часть своей жизни и интеллекта решению задач, придуманных другими людьми. Естественно, и он ошибался, через его руки прошло много загадок, слишком сложных даже для него.

Столкнувшись с подобной дилеммой, Йорошка всегда следовал одному и тому же ритуалу: он долго ее разглядывал и, будучи экспертом, сразу определял, относится ли эта задача к категории нерешаемых.

Если его интуиция говорила «да», Йорошка глубоко вздыхал, но все равно принимался за ее решение.

Тогда у него начинался период разочарования, потому что стремление разобраться и в этой загадке превращалось в навязчивую идею.

Возникали вопросы без ответа, тупики, сложные символы, незнакомые слова и непредвиденные ходы.

А Йорошка уже давно понял, что ему нужно добиться успеха в жизни. Может быть, именно поэтому такие загадки начали вызывать у него скуку?

Дело в том, что вскоре после очередной неудачной попытки решения им овладевала просто вселенская скука и он бросал все на пол пути, ругая в глубине души дурацких составителей задач, которые даже он не мог решить…

Думаю, что, поскольку ему было скучно разгадывать и слишком легкие загадки тоже, он пришел к выводу, что существуют загадки по меркам каждого отгадчика, и только он может определить, какие именно ему больше всего подходят.

«В идеале каждый должен придумывать загадки “под себя”», — подумал он. Но сразу понял, что такая загадка теряет всякий смысл, потому что ее создатель заранее будет знать ответ.

Отчасти чтобы развлечься, отчасти вдохновленный идеей помочь таким же, как он, отгадчикам, он начал составлять загадки, игру слов, цифр, задачки на логическое и абстрактное мышление…

Но его шедевром стал построенный им лабиринт.

Однажды тихим солнечным днем в одной из комнат своего большого дома он начал кирпич за кирпичом возводить стены огромного лабиринта в натуральную величину.

Прошли годы. Он делился своими загадками с друзьями, специализированными журналами и некоторыми газетами. Но о лабиринте, который постоянно разрастался внутри его дома, не знап никто.

Порошка с каждым разом усложнял свой лабиринт. И даже не замечал, что в нем появляется все больше и больше тупиков.

Это творение стало частью его жизни. Не проходило и дня, чтобы Йорошка не добавил какой-нибудь кирпич, не закрыл какой-нибудь выход, не продлил какой-нибудь изгиб, чтобы затруднить проход по нему.

Примерно через двадцать лет в комнате, где был лабиринт, не осталось больше места, и он, естественно, стал проникать в другие помещения дома.

Чтобы попасть из спальни в ванную, нужно было сделать восемь шагов вперед, повернуть налево, сделать еще шесть шагов, повернуть направо, спуститься на три ступеньки, еще пять шагов, снова — направо, преодолеть препятствие и открыть дверь.

Чтобы выйти на террасу, нужно было перегнуться через левую стену, спуститься вниз на несколько метров и сразу же подняться по веревочной лестнице на верхний этаж.

Так понемногу его дом превращался в огромный лабиринт в натуральную величину.

Сначала это доставляло ему удовольствие. Было весело передвигаться по этим коридорам, приводившим иногда в тупик, потому что, даже будучи автором лабиринта, невозможно было помнить все пути наизусть.