— Да мне не больно, сэр. А вот эти бедняги…вы же видите, они толком и пожаловаться не смогут.

Он забавно выговаривал «р», картавя на ирландский манер.

— Вот присмотрю, чтобы эти бедолаги наелись, уложу их, а потом и собой займусь.

Эштон вздрогнул, как от боли, когда кнут щелкнул в очередной раз, и сжался, будто ударили его самого. Кивком указав в ту сторону, он саркастически хмыкнул:

— Если к тому времени от ваших подопечных что-нибудь останется!

Старик оторопело уставился на него, не понимая, о чем это он. Потом повернул голову в ту же сторону в том самый момент, когда эта ведьма вновь занесла свой ужасный кнут над очередной несчастной жертвой.

— Мисс Гантер! — рявкнул он. — Вы хоть представляете себе, что будет, если вы выведете их из себя?! Они же вас в клочья разорвут! Да вы слышите меня или нет? Черт побери, вот увидите, я нарочно отвернусь, когда они возьмутся за вас!

Похоже, эти его слова заставили, наконец, старую мегеру одуматься, и она неохотно опустила хлыст. Удовлетворенно кивнув, пожилой служитель снова повернулся к Эштону и приветливо протянул ему руку.

— Питер Логан, сэр, к вашим услугам. Я в больнице уже год с лишним, а сейчас, когда часть служителей разбежались, так я вроде как за главного, к досаде этой грымзы мисс Гантер. — Он растерянно пожал плечами. — А ведь пока не стряслось это несчастье, я все лелеял надежду, что хоть немного облегчу жизнь этих бедолаг …

— Вы представляете, как все это случилось?

Питер Логан заботливо затолкал в штаны выбившийся наружу подол мятой рубахи, которая была ему явно велика и, немного поразмыслив, ответил:

— Точно не скажу, сэр. Мы-то все спали, кроме старика Ника. Он в ту ночь был на дежурстве и должен был следить за порядком. Да только его и след простыл. Небось, перепугался, когда случился пожар, ну и дал деру!

— Кто-нибудь погиб? — тихо спросил Эштон, краем глаза наблюдая, как от обугленных развалин тянутся вверх струйки синеватого дыма.

— Да наутро, как очухались немного, увидели, что, почитай с полдюжины этих бедолаг недостает. И служителей двое: старый Ник, да еще один … тот утром и сбежал. Мне-то кажется, парень просто струхнул, когда всех этих бедняг согнали во двор и он оказался с ними один на один. Нервы не выдержали, напугался, вот и удрал. — Губы его скривились в угрюмой усмешке. — Правда, если покопаться в золе, глядишь, кого и найдем.

Эштон поморщился, — Лучше бы они сбежали, чем так …

— А вы, сэр, не похожи на других, что так говорите. Ведь большинство соседей думает по-другому. А мне вот тоже легче на душе, когда встречу доброго человека, вроде вас.

— А бывает, что кто-нибудь жалуется? — спросил Эштон.

Старик коротко рассмеялся и покачал головой.

— Только один раз и было, сэр. Был тут один сегодня утром, некий мистер Тич. Все шнырял тут, приставал ко мне с расспросами — не мог ли, дескать, кто из наших пробраться в Натчез или куда по соседству, и какой беды от них можно ждать.

— Боюсь, мистер Тич из тех, от кого добра не дождешься, а хлопот не оберешься.

Служитель украдкой огляделся по сторонам, потом нагнулся к Эштону и чуть слышно зашептал:

— Вижу, вы, сэр, человек добрый, поэтому и расскажу вам кое-что, о чем знаю только. Боюсь только, что вам это не сильно понравится, да и шерифу тоже, когда он к нам пожалует. — И старик постучал костяшкой пальца по шелковой рубашке, обтягивающей грудь Эштона. — Есть у меня кое-какие подозрения, сэр. Я тут покопался на пожарище и обнаружил несколько запалов там, где до них не добралось пламя. И вот сдается мне — пожар-то был неспроста. Задумал кто-то недобрый разом избавиться от всех этих бедолаг. И вот еще что…в кухне, что на дворе, я вчера сам пол отскребал и все было чисто. А сегодня утром пришел — глядь, а там кровищи на полу, ужас! Прямо весь пол перед очагом залит. И следы какие-то, будто кого волоком тащили! Кочерга валяется в очаге, а большой нож — тот, что всегда на столе, куда-то подевался. И вот думается мне — темные здесь дела творились прошлой ночью. Что-то тут не так, хотя точно я ничего не знаю. И никому я словечком не обмолвился — вы, сэр, первый будете.

— Шериф — мой хороший знакомый. Думаю, ему будет интересно послушать вас. Если это и в самом деле был поджог, значит, надо отыскать преступника и заставить его понести наказание.

— Да уж, кто бы он ни был, этот мерзавец, думаю, он изрядно потрудился, пока довел до конца свой черный умысел. Я уж постараюсь отыскать для шерифа достаточно доказательств, чтобы он сам убедился.

Взгляд Эштона рассеянно пробежался по унылому скопищу фигур, топтавшихся во дворе, и он впервые обратил внимание на то, что там были и женщины.

— Я вижу, тут у вас не только мужчины.

— Безумие — это привилегия не одних только мужчин, — коротко отозвался Питер. — Оно набрасывается, как дикий зверь, на кого пожелает … даже на детей.

Эштон помнил, что пообещал доктору Пейджу навести справки насчет Лирин, но слова не шли у него с языка, словно даже допуская саму мысль о том, что она могла быть в подобном аду, он совершал предательство по отношению к любимой женщине.

— А их женщин никто не пропал?

— По правде говоря, сэр, была тут одна такая. Мне почему-то сдается, что она решила сбежать из больницы. Хотя, конечно, ручаться не могу. Да и кто может, когда речь идет о таких, как она? Бедняга могла перепугаться до смерти, когда начался пожар, и бросилась бежать, куда глаза глядят, — он замолк и задумчиво пожевал губами, о чем-то задумавшись, — Странная она была, женщина эта… Порой бывало, что она казалась совсем здоровой, ну вот как мы с вами, сэр…а потом вдруг кидалась на всех, словно дикая кошка. Сдается мне, было что-то в ее прошлом, что страшно ее напугало, так вот когда она вспоминала, то и убить могла, подвернись ей кто под руку в эту минуту.

Будто ледяные мурашки побежали по спине у Эштона. Даже сейчас он ломал себе в голову, почему Лирин вдруг впала в такую истерику как раз перед его отъездом. Что с ней произошло? Снова и снова он успокаивал себя мыслью, что все на свете, в том числе и испуг Лирин, можно объяснить вполне разумными причинами. Но даже если и так, все равно он чувствовал, что боится задавать вопросы.

— Тот служитель, что пропал, как раз и приглядывал за ней, — словоохотливо продолжал между тем Питер. Эштон только вздохнул, подумав, что это, вероятно, судьба. — Похоже, она ему нравилась. Он, знаете ли, что ни день — все таскал ей разные разности, чтоб порадовать бедняжку: то ленточку, то гребешок, а то еще что. Да уж, поверьте мне, девчонка была прехорошенькая, чистая картинка, когда в своем уме, конечно.

— А она … она была молодая? — Затаив дыхание, Эштон ждал, что ответит ему старик. Он старался не думать о том, почему его так заботит все, что касается этой совсем незнакомой ему женщины. Конечно, это не может быть его Лирин. Нелепость какая!