Полицейские в участках показывают фотографию своим осведомителям. Пока ничего. Впрочем, это вовсе не означает, что они его не узнали. Возможно, им просто не хочется опознавать этого человека. В ломбардах то же самое… Если он и сбыл украденные вещи, никто не признается. Еще мы посадили людей просматривать фотографии в архиве, но если даже этого человека задерживали за грабеж или за какое-то другое преступление, внешность можно изменить… К тому же у нас снимок далеко не лучшего качества, поскольку он сделан с видео.

— Причем с плохого видео, — добавила Кимбалл. — Скверное освещение, плохой ракурс… Всего лишь пятно, но все-таки хоть какой-то сдвиг.

— Вот мы и решили, что вам тоже стоит взглянуть, — сделал заключение Сэнфорд.

Он достал из коричневого пакета фотографии. Сердце Джули заколотилось, но она постаралась справиться с волнением и протянула руку, чтобы взять снимок. Молодая женщина взглянула, потом посмотрела на детективов. Джули понимала, что ее реакция говорит сама за себя. Они что, шутят?

— И это все?

— Я предупреждал, что фотография плохая. Должен заметить, что после этого прискорбного происшествия отель сменил свои охранные камеры на улучшенные модели и вообще подновил всю систему.

Джули снова посмотрела на фотографию и расстроенно покачала головой:

— Это может быть кто угодно.

— Вы его не узнаете? — спросила на всякий случай Кимбалл.

— Даже приблизительно.

— Фотографию увеличили, — настаивал Сэнфорд, — так что она все-таки лучше, чем видео. Посмотрите еще раз. Вглядитесь.

Джули вгляделась, но это было бесполезно. Вместо лица на снимке оказалось пятно из света и тени. Это, безусловно, был мужчина, но ничего другого различить не представлялось возможным. Она вернула снимок Сэнфорду:

— Мне бы очень хотелось назвать вам имя этого человека, поверьте.

— Ну, что же… Попытаться все-таки стоило, — Сэнфорд положил фотографию в конверт.

— Вы еще кому-нибудь этот снимок показывали? Другим свидетелям?..

— Мы послали фотографию факсом и по электронной почте, — сказала Кимбалл. — Дамы из Нэшвилла отозвались сразу. Они ничего сказать не смогли. Ответ из Калифорнии ждем. Там сейчас раннее утро.

— А как насчет Дугласа Уиллера?

Сэнфорд кивнул:

— Нам пришло в голову, что преступник мог когда-нибудь работать в «Уиллер Энтерпрайсиз» и затаить зло на своего бывшего босса. Мы попросили мистера Уиллера приехать и взглянуть на фотографию. Он переадресовал нас к своему адвокату. Со вчерашнего дня у него новый адвокат.

Кимбалл фыркнула, причем в этом фырканье можно было услышать отвращение:

— Дерек Митчелл. Кара небесная.

Джули постаралась, чтобы ее лицо ничего не выразило.

— Почему?

— Он часто выходит победителем в противостоянии с обвинением.

— Нет, не это. Я имела в виду, с чего это вдруг Дуглас нанял нового адвоката?

Детективы промолчали, но Джули показалось, что этот вроде бы невинный вопрос вызвал у них интерес.

— Такое впечатление, что Уиллеры нервничают. Разве не так? — она повернулась к Кимбалл.

Роберта и ее напарник переглянулись, и Сэнфорд тут же встал. Он извинился и сказал, что ему нужно позвонить.

— Прошу прощения, я ненадолго.

Когда он вышел и женщины остались наедине, Джули улыбнулась Роберте:

— Такое впечатление, что вы понимаете друг друга без слов. Я это уже не раз замечала.

— Мы с Гомером работаем вместе уже два года, но мне самой кажется, что значительно дольше. Когда нас поставили в пару, мы сразу нашли общий язык. Наши методы расследования и характеры хорошо сочетаются.

— И все же вы такие разные…

— С этим спорить не буду, — рассмеялась Кимбалл. — Черный, белая. Мужчина, женщина. Женат, не замужем. Высокий, подтянутый и маленькая толстушка. Может быть, все эти различия нам и помогают?

Джули внимательно посмотрела на детектива и спросила:

— И кто же тогда вы?

— Я маленькая толстушка.

Джули улыбнулась:

— Вы хороший полицейский или плохой полицейский?

Кимбалл, ничуть не обидевшись, рассмеялась:

— Где вы покупаете одежду?

— Простите, не поняла…

— В каких магазинах вы одеваетесь? Вы всегда выглядите так… стильно.

— Спасибо.

— Разумеется, если бы я надела такое же маленькое черное платье, это стало бы настоящим кошмаром, — добродушно и самокритично сказала Роберта.

Она взяла в руки бронзовое пресс-папье в виде бульдога, эмблемы университета Джорджии, и молча крутила его в руках, одновременно наблюдая за Джули. Наконец Кимбалл ответила на главный вопрос:

— Мы оба хорошие полицейские.

Джули глубоко вздохнула:

— Полагаю, это ваша взаимная уверенность.

— Да, надеюсь.

— Что вы будете дальше делать с этой видеопленкой и с фотографией?

— Продолжать ее показывать. Может быть, кто-нибудь все-таки узнает этого человека и либо снимет с него подозрения, либо укрепит нас в них. Мы смотрим все пленки, сделанные в тот день и три предшествующие. Отель хранит видеозаписи четыре дня, потом делает новые поверх старых, так что это все, что есть в нашем распоряжении. Техники рассматривают эти пленки кадр за кадром. Надеются еще раз заметить этого типа. Если им это удастся, он сразу встанет на первое место в списке подозреваемых. Ведь для того, чтобы осуществить задуманное, он должен был знать, как ему уходить из отеля, сколько времени займет переодевание на лестнице и успеет ли он убраться до того, как поднимется шум.

— Да. Этот человек должен был осмотреть место будущего преступления.

Свидетельница употребила профессиональное выражение, и Кимбалл рассмеялась. Услышав следующий вопрос Роберты, Джули несколько растерялась.

— Что вы думаете о Крейгтоне Уиллере?

— Я не скрываю свое мнение о нем. Я думаю о Крейгтоне плохо.

— Мы слышали от вас намеки на то, что он безусловно причастен к этому преступлению.

Джули молчала.

— Ваши намеки были так же очевидны, как торнадо силой пять баллов. Мы со Сэнфордом оказались бы круглыми дураками, если бы пропустили их мимо ушей.

— Я не считаю вас дураками.

Роберта положила пресс-папье на стол, сложила руки на животе и взглянула Джули в глаза:

— Вы хорошо знаете Крейгтона?

— Мое мнение основано на том, что говорил мне Пол, но личные впечатления только подтверждают его слова.