— Она хочет задержать меня в тюрьме, чтобы украсть моего ребенка! — выпалила Мэдди.

— Этому не поверят никакие присяжные! — усмехнулась Двина, обращаясь к Слайну.

— Да что ты? — поддразнил Слайн Мэдди. — Какая вопиющая ошибка правосудия!

— Ошибкой был мой арест. Это уже произвол!

— Тихо! Вызовите следующего! — заглушил ее мольбы судейский пристав.

Лишь голос Слайна сохранил свою четкость.

— Если у тебя мало свободного времени, не лезь в преступницы.

Затем прозвучал громоподобный голос судьи:

— Уведите заключенную!

Все еще не верящая в происходящее Мэдди была отправлена обратно в тюрьму. В микроавтобусе она сидела рядом с Джойс, худой, напряженной женщиной в серой кофте и украшениями из речного жемчуга. Ее мужья обладали странной привычкой встревать между ее ножом и разделочной доской. Сама Джойс не считала это убийством, предпочитая называть свои действия осуществлением Схемы по Трансплантации Почек.

— Ну что? — спросила Джойс, протягивая ей пакетик с мятными конфетами «Поло». — Ничего у тебя не получилось? — В ее устах это утверждение звучало так, будто Мэдди только что провалила экзамен.

Мэдди мельком взглянула на лица других женщин, чьи заявления об освобождении были отвергнуты. Их объединяла молчаливая безысходность.

— Мой ребенок! Она пытается отобрать у меня сына!

Когда Мэдди прижала колени к груди и начала раскачиваться взад-вперед на сиденье, Джойс попыталась утешить ее, перечислив список преступлений Эдвины Хелпс против человечества и поведав истории о молодой девочке из Холлоуэй, которая пыталась покончить жизнь самоубийством, после того как Эдвина забрала ее дочь в приют, а также о насильно отобранных детях для усыновления.

— Дети просто исчезают в ее портфеле.

Мэдди уже знала об умении Двины убеждать. Она была одной из тех женщин, которая, убив своего мужа, могла заставить вас сочувствовать ее вдовству.

— Я обращусь в прессу! — яростно прокричала Мэдди офицеру, захлопнувшему у нее перед носом стальную дверь.

— У прессы есть масса ограничений на освещение семейных уголовных дел. Судьи налагают на прессу юридические запреты, которые не дают им вообще ничего публиковать. — Джойс пришлось повысить голос, чтобы Мэдди услышала ее сквозь мелодию паршивенькой музыкальной записи, из тех, что крутят в торговых центрах. Охранники везли заключенных в тюрьму под такой музыкальный аккомпанемент. — Все эти слушания закрытые, дорогуша. С преимуществом для одной стороны.

«Тра-та-та, тра-та-та» — неслось из динамиков всю дорогу до Холлоуэй. «Черт бы тебя побрал, Алекс! — запаниковала Мэдди. — Спасибо тебе за то, что помог мне попасть в этот вертеп!» У нее начали появляться фантазии, в которых фигурировал инструмент для забоя скота и различные части человеческого тела. Это могло бы заинтересовать владельца Би-би-си.

Когда микроавтобус остановился, Мэдди прислушалась к тому, как заглох и, пощелкивая, остывал мотор. Для завершения прекрасного дня один из охранников сказал ей сквозь стальные прутья, что теперь ей предъявят обвинение за неуважение к суду. Вот в этом они не ошиблись. «Неуважение» было правильным словом для обозначения ее отношения к судилищу.

Для нее не осталось ни крошки от пирога правосудия. Служители Фемиды продемонстрировали ей это, и она прекрасно видела, как все остальные участники процесса запустили в пирог свои жадные руки. Она же осталась ни с чем. Для тебя у нас ничего нет, детка. Ну что ж, диеты всегда шли ей на пользу. Однако при одной мысли о том, что ей предстояло сделать, ее выворачивало наизнанку.

Пенисы как снежинки, в том смысле, что среди них нет ни одной нары одинаковых. Мэдди нравились они все. Они нравились ей своим разнообразием форм и размеров. Тонкие, изящные и живые, толстые и сочные, похожие на суккуленты, похожие на оружие и даже на кряжистые грибы. Круглоголовые, в капюшонах, мясные и вегетарианские. Она испытывала симпатию к длинным, сильным и готовым к действию. Она любила их нерешительность холодными зимними утрами. Мужчины так трясутся над размером, а женщинам нужно отношение! Женщины обожают пенисы, которые говорят: «Добрый день! Как же я рад тебя видеть!»

Об этом напоминала себе Мэдди, намереваясь заняться сексом со своим адвокатом на столе в комнате для допросов в Ее Величества тюрьме Холлоуэй. Она уже обдумала все варианты, бывшие в ее распоряжении. Она могла приклеить суперклеем хлебные крошки к рукам и ногам и позволить голубям перенести себя через стену. Она могла сшить все противозачаточные колпачки своих сокамерниц в водолазный костюм и спустить себя в канализацию. Или она могла перепихнуться с Рупертом Перегрином.

Мэдди тяжело рухнула на стул с прямой спинкой и стала массировать пальцы ног, которые сводило судорогой. Конечно, ей придется все разыграть. Изображать секс ей было нелегко. Она всегда считала, что не имеет смысла поощрять мужчину в том, что все равно никуда не приведет. Под «никуда» она обычно понимала заурядные для женщины пункты назначения: на луну, за пределы солнечной системы или в другую галактику. Однако она была вынуждена признать, что женщины иногда отходили от этого правила. Конечно, не так театрально, как в фильме «Когда Гарри встретил Салли», но подумайте сами: когда женщина мастурбирует, разве она кричит: «О боже! Не останавливайся! О! О! О-О! Давай же, мой жеребец!» Во всяком случае, все это было до определенной степени разыграно. Так она убеждала себя.

Мэдди почувствовала, как улетучивается ее убежденность, когда Перегрин вошел в комнату вместе со ста пятнадцатью килограммами. Он запер дверь и бросил на стол целую пачку презервативов. У Мэдди тут же началась предсовокупительная депрессия.

— Вы его видели? — Она не могла сдержать нервную дрожь в голосе. — Вы видели Джека?

— После нашей торопливой встречи в камере в здании суда, во время которой вы умоляли меня отправиться по адресу в Клапам, чтобы подтвердить существование вашего сына, я прибыл по этому адресу сразу же, как это позволили правила приличия… — «Да! Да!» — похотливые ожидания делали Перегрина еще болтливее, чем обычно, — … и столкнулся там с крайне взволнованной Эдвиной Хелпс.

— Эта мерзавка! Эта двуличная гитлеровская…

— Подвал по адресу шестнадцать «А» Ладгейт-стрит, Клапам, теперь населен, как бы это сказать… «кучей» пакистанских детишек. Мисс Хелпс была там так же одинока и беспомощна, как и я.

— Но из-за того, что вы там встретились, ей теперь придется составить официальный протокол, да?

— Ну да, но это также делает ваше заявление о благополучии вашего ребенка неправдоподобным. Ребенка нет нигде поблизости. Как и нет вашей предполагаемой соучастницы, мисс Джиллиан Касселс.

— Главное — помогите мне попасть в коронный суд. Я все честно расскажу судье. Джил жила в том подвале более полугода! И я требую, чтобы мою просьбу об освобождении под залог рассмотрели немедленно. На этой неделе. И еще, — тут Мэдди тяжело вздохнула. — Я хочу быть во всем уверена. Я заплачу вашу цену.