Оценивая Марнское сражение так, как оно сложилось, мы приходим к следующему заключению. Тот факт, что на решающем фланге против 13 германских дивизий были нагромождены 27 дивизий союзников, указывает, во-первых, на то, как далеко Мольтке отошел от намерений Шлиффена; во-вторых, на то, как удачно Жоффр под энергичным натиском противника перегруппировал свои силы; наконец, на то, что такой перевес сил позволял придать охвату больший размах и ширину, чем это фактически пытались сделать.

Фронтальное преследование остановилось на реке Эн раньше, чем Жоффр, видя 17 сентября, что старания Монури охватить фланг германцев недействительны, пришел к решению организовать свежую армию под начальством де Кастельно для маневра в охват и в обход германского фланга. К этому времени германские армии восстановили соприкосновение друг с другом, а германское командование ожидало и готово было отразить такой маневр. Хотя союзные командиры и были осторожны в действиях, они были неосторожны в своих предположениях. Критики имеют основание указывать, что они были недостаточно изобретательны и что хитрость их граничила с простодушием: Вильсон и Вертело (умы, питавшие Френча и Жоффра) 12 сентября спорили о вероятном дне, когда они перейдут германскую границу. Вильсон скромно рассчитывал, что это произойдет через четыре недели; Вертело называл его пессимистом и спорил, что к границе подойдут на неделю раньше!

Однако, вопреки расчетам, на реке Эн выявилась преобладающая мощь обороны над наступлением, несмотря на то, что окопы были крайне примитивны по сравнению с тем, что было позднее. Затем последовали, в виде единственного выхода из положения, чередовавшиеся попытки каждой стороны перекрыть и охватить западный фланг противника, период, известный под популярным, но неточным названием «бег к морю». Эти обоюдные стремления выявили новую, преобладавшую тогда черту стратегии – рокадные переброски резервов по железным дорогам с одной части фронта на другую. Прежде чем это могло быть доведено до логического и неизбежного конца, на сцену выступили новые факторы: Антверпен (с бельгийской полевой армией), все еще бывший колючкой, вонзившейся в бок германцев, которую Фалькенгайн – преемник Мольтке – 14 сентября решил уничтожить, и германская конница, двигавшаяся поперек к бельгийскому побережью для продолжения фланга, производившего охват во Франции.

Одним из наиболее поразительных явлений и ошибок в ведении войны германцами было то, что когда союзные армии находились в полном отступлении, Мольтке ничего не предпринял, чтобы обеспечить себе порты Канала, всецело от него тогда зависевшие. Британцы эвакуировали Кале, Булонь и все побережье вплоть до Гавра; они даже перенесли свою базу в Сен-Назер на Бискайском заливе. Это был шаг, который не только показывал степень их пессимизма, но и отсрочивал прибытие подкреплений (6 дивизий), пока германский фронт не застыл, обосновавшись на реке Эн. Германские же уланы во время отступления союзных сил рыскали по всему северо-западу Франции и обосновались даже в Амьене, как будто это было их постоянной стоянкой, но оставили в покое все важнейшие порты. Месяц спустя германцы жертвовали десятками тысяч своих бойцов, чтобы в ряде безуспешных попыток захватить то, что раньше они могли получить совсем даром.

Здесь мы должны остановиться и вернуться к операциям в Бельгии – к тому моменту, когда бельгийская полевая армия отступила к Антверпену, временно уйдя с главного направления операций.

24 августа бельгийцы начали вылазку против тыла германского правого фланга, чтобы ослабить натиск германцев на левый фланг британцев и французов, участвовавших тогда в начальном сражении под Монсом и вдоль реки Самбр. Вылазка была прервана 25 августа, когда пришло известие об отступлении франко-британцев вглубь Франции. Все же бельгийская армия (6 дивизий) заставила германцев, помимо уже выделенных трех бригад, выделить еще 4 резервных дивизии. 7 сентября бельгийское командование узнало, что германцы часть своих сил перебрасывают во Францию, и король Альберт организовал новую вылазку – а именно 9 сентября, в критический день Марнского сражения. Эта вылазка была сделана не по просьбе Жоффра, который, видимо, мало уделял внимания возможностям вне самого поля боя. Вылазка заставила германцев отменить отправку одной дивизии во Францию и задержать отправку туда двух других; однако бельгийцы вскоре были отброшены назад. Несмотря на это, известие о вылазке, несомненно, оказало некоторое моральное влияние и на германское командование. Вылазка совпала с решением командования отвести 1-ю и 2-ю армии от Марны, а неприятное напоминание, что Антверпен расположен угрожающе близко к их коммуникациям, заставило германцев предпринять, как подготовку к решительному сражению, ликвидацию крепости и захват наиболее важных пунктов вдоль бельгийского побережья, где производилась высадка англичан.

Угроза Британии, если бы порты канала оказались в руках германцев, была очевидной. Известные размышления вызывает и тот факт, что, повторяя ошибку германцев, британское командование не остереглось от этой опасности – хотя Черчилль, первый лорд Адмиралтейства, настаивал на необходимости этого еще до Марнского сражения.

Когда 28 сентября германские пушки начали обстрел Антверпена, Англия проснулась и с запозданием признала правильность стратегического инстинкта Черчилля. Ему было разрешено послать бригаду моряков и две вновь сформированных бригады морских добровольцев, чтобы усилить осажденных, а регулярная 7– я дивизия и 3-я кавдивизия под начальством Раулинсона были высажены в Остенде и Зеебрюге для рейда и прорыва блокады извне. Англия располагала в то время 11-ю территориальными дивизиями, но, вопреки поведению Германии, Китченер расценивал их все еще не способными для активных действий. Жалкое подкрепление отсрочило, но не могло помешать капитуляции Антверпена 10 октября, а войска Раулинсона прибыли слишком поздно. Они могли только прикрыть отступление бельгийской полевой армии вдоль побережья Фландрии.

В исторической перспективе первая и последняя попытки использовать способность Британии действовать на суше и на море все же способствовали надлому германского наступления вдоль побережья. Надлом этот помешал германцам осуществить свою вторую попытку добиться решения на западе. Союзникам удалось выиграть время для прибытия главных сил британцев, перебрасываемых от реки Эн к левому флангу нового фронта. Героическое сопротивление англичан под Ипром, вместе с сопротивлением французов и бельгийцев вдоль реки Изер, вплоть до моря, хотя и явились преградой из человеческих тел для германцев, все же судьба союзников висела на волоске, и экспедиция в Антверпен по справедливости явилась для них спасением.

Как же случилось, что основное сухопутное сражение оказалось перенесенным из Франции во Фландрию?

Следующий за Марнским сражением месяц был отмечен целой серией отчаянных попыток каждой стороны охватить западный фланг своего противника. У германцев эти поиски выхода из создавшегося положения вскоре сменил более тонкий план действий. Французы же продолжали с прямолинейностью, до странности смахивающей на упрямство, проявленное ими в своем оперативном плане, придерживаться того же способа действий.