— Да я не для себя прошу.

— Не для себя?! — изумилась Фаина. — А для кого же?

— Для Ленки Силантьевой.

— А у нее что ж, язык отсох? И разве ж ей сейчас о шубе думать надо? Уж от кого, от кого, а от нее не ожидала я такого легкомыслия. Ей бы сейчас о ребеночке своем позаботиться да о собственном здоровье, приданое приготовить для новорожденного, а она шубу за пятьдесят тыщ замыслила! Разве ж это дело! Зарплата крохотная, сама мать-одиночка, да еще двое малых на шее висят…

— О Господи! Тетя Фая! Да не собирается она ничего покупать! Что вас заклинило-то на этих шубах? Тут такие дела — о душе впору подумать, а не о шубе.

— Час от часу не легче! — насторожилась Фаина. — Чего еще случилось?

— Ленка кредит в банке оформила, чтобы дыры залатать, а сестра ее, Наташка, об этом узнала, подпись подделала и смылась вместе с деньгами.

— Как это? Что-то я не пойму…

— Да я уж устала одно и то же рассказывать!

— Да нет, уж ты рассказывай, коли начала. А то пятьдесят тыщ давай и вопросов не задавай, куда, зачем — неизвестно. Как это «смылась»? Это же подсудное дело!

— В общем, так, — обреченно вздохнула Ольга. — Ленка нас с Вероникой поручителями взяла, кредит в банке оформила, а сама залетела. Ну и не до грибов ей тут стало — другие проблемы навалились. А Наташка случайно узнала, сперла документы и Ленкин паспорт, получила в банке деньги и исчезла в неизвестном направлении. Мы живем себе, хлеб жуем и в ус не дуем. И вдруг Веронике приходит из банка предупреждение, что если немедленно не начнем платить, то все — полный абзац, в смысле дальняя дорога и казенный дом, то бишь тюрьма с конфискацией имущества.

— Господи, страсти-то какие! — перекрестилась Фаина. — А тебе не прислали?

— Мне почему-то не прислали. Но это не важно. Ну вот. А времени-то уже прошло ого-го! Там такая пеня наросла, мало не покажется. И растет, главное, каждый день! Мы Ленку за грудки, а она и знать ничего не знает. А в банке ее подпись стоит, и документы с паспортом из дома пропали. В общем, заподозрили мы Наташку. Поехали с Вероникой к ней домой и нашли все у нее в чемодане.

— Что значит все?

— Банковский договор, копии документов на кредит и Ленкин паспорт.

— А сама-то она где, Наташка эта?

— А саму-то ее Митькой звали. Кто же знает, где ее черти носят?

— Так надо розыск объявлять, пока она все деньги не растратила!

— Вот и мы говорим, а тетя Валя, Ленкина мама, ни в какую. Не хочет с дочерью судиться и сор из избы выносить. Позор, мол, и все такое. А чего скрывать? И так уже все, кому надо, знают. Другое дело, что денег-то уж все равно не вернуть.

— Пятьдесят тысяч! — покачала головой Фаина. — Где ж они такие деньги возьмут? Занять легко, отдавать трудно. Да с двумя-то детьми!

— Считай, уже с тремя. Да все дыры, которые залатать собирались, так теперь навечно дырами и останутся. Но тут еще вот в чем фокус. Стали мы договор читать, который у Натальи нашли, а там вместо тридцати пяти тысяч (Ленка кредит на тридцать пять тысяч оформляла) стоит сумма в шестьдесят две с половиной. Мы думали, это Наташка кредит увеличила, а оказалось, нет: банк ежемесячно начисляет еще два процента дополнительно к девятнадцати заранее оговоренным, понимаете?

— Нет, — честно призналась Фаина. — Не понимаю.

— Ну, в общем, она взяла кредит под девятнадцать процентов, а банк в договоре указал еще два за какие-то свои услуги. Ясно? Ленка под такие грабительские проценты, может, и подписываться бы не стала. А Наташке-то что? Подмахнула не глядя и была такова! Да еще пени набежали!

— А в чем же фокус-то, ты сказала? — совсем запуталась не искушенная в банковских премудростях Фаина.

— А в том — это нам один юрист подсказал, — что если сразу, прямо сейчас, кредит погасить, то не придется хотя бы эти ежемесячные два процента выплачивать. Понимаете? А это семьсот рублей в месяц! Представляете, какая сумма набежит за два года? То есть он сказал, платить придется по-любому — договор-то подписан, но можно хотя бы существенно снизить сумму, не шестьдесят две с половиной тысячи выплачивать, а плюс-минус пятьдесят, которые и надо срочно найти.

— Это что же получается? Ленка с матерью жилы рвать станут, а воровка жировать безнаказанно? — все никак не могла смириться с несправедливостью Фаина.

— Ну, хватит вам, теть Фай! — нетерпеливо отмахнулась Ольга. — Это уже вопрос решенный. Что зря воздух-то сотрясать? Вы лучше скажите: деньги дать сможете?

— Да нету меня таких денег, и не было никогда. Я же думала, тебе рублей пятьсот надо или тысячу на крайний случай. А ты — пятьдесят!..

— Ой, беда, беда! Ведь и мы с Вероникой попали, как курицы в ощип. Если Ленка не расплатится, банк за нас возьмется. Мать моя, как узнала, такой вой подняла, хоть из дому беги. «Ты, — говорит, — права не имела без нашего ведома последним имуществом рисковать!» У нее сбережения-то есть. Но разве она даст?! И слушать ничего не хочет. Вообще теперь со мной не разговаривает, как будто я у нее кошелек украла. Может, она, конечно, и права…

— А у Вероники-то неуж нету? Ведь у нее мужик небедный. А Ленка, ты же знаешь, отдаст. Полы мыть будет, а рассчитается.

— Вот-вот! Ей сейчас только полы и мыть! Скоро пузо на нос полезет! У Вероники, конечно, деньги есть. В смысле у стоматолога. Но ведь как получается? Она, выходит, без его ведома распорядилась. «Все, что было нажито непосильным трудом», под удар подставила. Что он о ней подумает, если это откроется? Ведь она ему даже ничего не сказала!

— Откуда же ей было знать, что так получится?

— Вот то-то и оно! Мы ж с ней думали, так, простая формальность, поручительство это. А тут вон как все обернулось. Может она у него пятьдесят тысяч просить под такое дело? Нет, конечно. В общем, все мы теперь в говне — и Ленка с тетей Валей, и я с матерью, и Вероника со стоматологом. Одна только Наталья в шоколаде. Что делать, тетя Фая?

— У наших денег нет, — сказала Фаина. — А если и есть у кого, хрен дадут. Мыслимое ли дело — пятьдесят тысяч! Да и Ленка бедная как церковная мышь. Все же понимают, чтоб такую сумму вернуть, им не есть, не пить, не одеваться, только бабки отдавать. Не-ет, тут нужен другой вариант.

— Да нет никакого другого варианта! Юрист сказал…

— Погоди ты со своим юристом! Я тут, знаешь, что подумала?.. — понизила она голос. — Может, нам этого ее тряхануть?

— Какого «этого»? — тоже невольно перешла на шепот Ольга.

— Какого! — передразнила Фаина. — Того самого! Папашу.

— Да он умер давно! В смысле пропал без вести.

— Найдем! — уверенно пообещала Фаина. — А то действительно все в говне, а он в пенсне на белом облаке.

— Да вы кого имеете в виду? Ленкиного отца?

— Да не отца я имею, а заезжего молодца! Ну что ты рот-то открыла? Разве это не справедливо? За удовольствие платить надо, а то, ишь ты, отряхнулся и пропал без вести! Такую девку испортил! Что ему эти пятьдесят тысяч? У него одна машина стоит в десять раз больше. Я видала! Он и не заметит! А Ленке-то какое облегчение! Гора с плеч! Ты только подумай! А может, он еще и ребенка признает под это дело, а, Оль?