всякую милостыню. Всякий день совершались там богослужения, ежедневно возобновлялись там великие молитвословия, ежедневно видны там были спасительные моления. И, наконец, по милосердию Божию, открылся там источник всяких утешений.

Мужи и жены облеклись невозбранным для всех целомудрием. Невозмутимая чистота охранялась там постом. Взаимная благорасположенность усладила речь их; единодушие и согласие связали их между собой как члены. И преклонилась к ним благость; как росу источила на них щедроты. Явилась у юношей друг к другу взаимная любовь, у мужей – праводушие к ближнему, у гневавшихся – примирение, у ссорившихся – единодушие, у женщин – тишина и полезное молчание, у старцев – дух миротворения и совета на пользу, у юношей – целомудрие, у дев – скромность, у госпожи и служанки – единодушие. Ни у кого нет там презрительного взгляда, все в убогих одеждах, ни у кого нет там раздражительности, прекратились зависть и гнев. Одинаково благоговение у рабов и царей, одно питие у слуг и господ, один хлеб смирения у богатых и бедных, у наемника и у знатного одинаковая одежда – вретище, весь город несет одно иго – покаяние.

У всех одно дело, чтобы всем получить одно избавление. Ежедневное там рыдание всяких голосов, ежедневное там стенание от многих скорбей, везде вопль от различных болезней. Весь город пришел в смятение от представлявшихся страхований, все роды ужасов напали на целый город. Он весь был в страхе, как птица на зыбкой ветви, и колебался, и содрогался, как трость от ветра. На рассвете дня не думали, что настанет вечер; когда темнело – не чаяли, что воссияет для них утро. Непрестанно была перед ними смерть. Весь народ трепетал, весь город был на краю гроба.

Иона считал дни. Ниневитяне считали грехи свои. Иона вел счет ночам, Ниневия оплакивала неправды свои. Шесть седмиц проводила в плаче, бдении и вопле. Иона пребывал в куще, Ниневитяне плакали во граде. Иона видел слезы их, и много боялся поста их. У него была тень от тыквы, а у них – дневной зной. Разорилась куща его, а их покрыла десница Всевышнего. Видел Иона, как души их, подобно воде, изливаются пред Всевышним; видел, как цари повергаются в прах и постятся; видел, как плачут младенцы, кричат тельцы и агнцы; видел, как матери проливают слезы о детях своих, и лоно младенцев омывается слезами родительниц их.

Видит Иона, что старцы Ниневийские сетуют, когда старцы народа его предаются непотребствам. Видит, что Ниневия сокрушается сердцем, когда Сион роскошествует. Видит он Ассирию и усугубляет презрение свое к надменному Иерусалиму. Видит, что нечистые уцеломудриваются, когда дщери народа его оскверняются. Видит, что в Ниневии беснующиеся умолкли и познали истину, а в Сионе прорицают ложные пророки, исполненные обмана. Видит, как у язычников всенародно сокрушаются идолы, и обращает взор на жилища народа своего – там все исполнено идолопоклонства. Еврей вразумляется язычниками, и перестает удивляться тому, что приняли у себя – Моисея жрец, Илию вдовица, и что преследуемого Саулом Давида почтили язычники.

Иона боится, чтобы не оказалась ложной проповедь, с какой он послан, ибо знает, что покаянием может быть отвращено все им предсказанное. Видит он, что дщери языческие отвергают суеверия отцов своих, и скорбит о дщерях народа своего, плачущих о Фаммузе. Видит, что в Ниневии исчезли волхвы и гадатели, а в Иудее ходят чародеи и халдеи. Видит, что жрецы своими руками разоряют жертвенники Ассирийские, а в Сионе всякий при дверях своих строит себе жертвенник. Видит Иона, что Ниневия, как церковь, собрала сынов своих, вся очистилась и славен в ней пост. А Иудеи святой храм в Сионе обратили в вертеп разбойников. Видит, что царь Ниневийский поклоняется Богу, а Иеровоам кланяется тельцам. Ниневитяне с воплем исчисляют пред Богом беззакония свои, а Евреи сынов своих приносят в жертву, а дщерей своих закалают[58] демонам. Ниневитяне в посте изливают слезы свои пред Богом, Евреи же новое вино свое возливают пред истуканами. У Ниневитян благоухает воня сетования, в Сионе разносится запах идольских курений. У Иудеев исчезает надежда, у язычников возрастает упование. У Иудеев – пышность, у Ниневитян – смирение; в Иудее – явное нечестие, в Ниневии – великий плач.

Живые плачут об умерших, а Ниневитяне оплакивают живых. Всякий плачет о сыне своем, рыдает о сроднике своем. От плача и поста увяла красота жен. Каждый лобзает ближнего своего и на груди его проливает слезы. Великая была там печаль, великое было там страдание, живые готовились низойти в преисподнюю земли. Чем менее оставалось дней, тем обильнее проливали слезы, как будто уже погибли и не стало их в живых. Наступал день, когда городу должно разрушиться, приближался день, в который ему должно было погибнуть. Во всем городе – плач, рыдание и вопль. Земное брение омочается слезами его возделывающих. Поставили перед собой родители детей своих, перед ними и наследство их, оплакивают вместе и наследников, и наследство. Стоят друг против друга женихи и невесты, и плачут друг о друге. В ком удержится душа при виде такого горестного зрелища? Стоят женихи и невесты, и смешиваются их вопли и слезы. Стоят юноши и отроковицы, и при виде их красоты и стройности доходит вопль до небес. Стоя на земле, думают, что она уже разверзлась или колеблется под ними, как плывущий корабль. Стоят старцы и старицы вместе с теми, которые должны бы предать их земле, и громко рыдают, взывая: «Кто закроет нам глаза, кто предаст нас погребению?» Плачут о смерти своей, что не будет погребающего и утешающего, плачут о погребении своем, что некому будет ископать для них могилу и похоронить их. Плачут о пышных одеждах своих, что некому будет прикрыть ими наготу их. Каждый с горестью представляет пред очами смерть свою и, держа это в мыслях и памяти, горько рыдает. Каждый думает, на какой обречены они конец, какая готовится им смерть? У каждого терзается сердце, когда слышит, что разверзнется земля; изменяется в лице, когда слышит, что обрушится земля. Стоят цари и царицы, вместо багряниц на них вретища, и