– Ругать тебя буду!

Бабушка во снах еще никогда ее не ругала. Предупреждала, советовала, но никогда не повышала на внучку голоса и ни в чем ее не упрекала. Инга, недоуменно подняв на бабушку глаза, замерла в надежде, что бабушка сердится в шутку. Однако старушка, недовольно хмуря брови и поджимая тонкие губы, тихо стукнула сухим кулачком по столу.

– Твоя работа?! – спросила она, указывая подбородком на стоявшую на столе миску с черешней, на которую Инга не сразу обратила внимание.

Сейчас, бросив взгляд на миску, Инга увидела, что половина черешни съедена, и в блюде вперемешку со спелыми ягодами лежат косточки. Инга удивилась и хотела сказать, что она не ела эту черешню… Возможно, это брат съел… Но вспомнила, что брат здесь ни при чем. Неужели она сама съела черешню? Но когда и как – не помнила.

– Твоя работа, – грустно подвела итог бабушка, и Инга виновато потупилась.

– Я что тебе сказала? Что черешню надо вернуть хозяевам! А ты что натворила?!

– Я больше не буду… – еле слышно прошептала Инга и сжала пальцы в кулачки. Ей было очень неприятно, что бабушка ее ругала, и больно оттого, что не выполнила бабулину просьбу, поддалась соблазну и съела ягоды.

– Я все объясню хозяевам… Я верну им то, что осталось… – залепетала она в оправдание.

– Да нет уж, милая, нет уж, – покачала головой бабушка, с грустью глядя на внучку. – И ругать я тебя буду не за то, что ты съела ягоды, а за то, что ты перестала думать об осторожности и пренебрегаешь тем, чему я тебя обучила!

– Бабушка, я…

– Нет уж, милая, помолчи, – ласково, но твердо перебила внучку старушка. – Времени у нас мало, послушай сейчас меня. Понимаю, ты приняла решение не пользоваться знаниями и Силой, что в тебе заложена. Но ты убрала свои сокровища в темный чулан и решила совсем забыть о них. Не закапывай то, что еще не один раз тебе пригодится! Ты очень сильная, Инночка – я тебе говорю об этом каждый раз. Твоя сила – в любви. И засохшая роза может возродиться от воды, если эта вода – любовь…

Бабушка ласково улыбнулась и, протянув через стол руку, легонько коснулась пальцами Ингиной руки.

– Послушай меня, родная, послушай внимательно. Ты уже влезла в сад и даже съела часть ягод, не тебе предназначенных. Ты у меня умная и сильная, верное решение сумеешь найти, но не забывай об осторожности. Я учила тебя, как охранить себя и близких, и ты до недавнего времени умело использовала эти знания. А сейчас пренебрегаешь ими. Ты открыта, Инночка! На поле битвы оказалась без щита и меча. Нельзя так, дорогая. Быстро падешь, и никто не сможет тебе помочь. Не пренебрегай знаниями, прошу тебя! Они понадобятся и тебе, и тем людям, которые тебе дороги будут. И помни о том, что и засохшую розу можно возродить, пока ее корни в земле. Но не допусти того, чтобы твои «корни» оказались вырванными. Поняла меня?

– Да, бабушка… – прошептала Инга, не поднимая глаз.

– То-то же. – В голосе старушки появились уже совсем другие интонации – нежность и ласка. Инга осмелилась поднять взгляд и увидела, что бабушка улыбается ей – так, как улыбалась всегда, – с любовью.

– Инночка, завтра ко мне ты придешь. Расскажешь мне все твои горести. А сейчас, родная, мне нужно избавить тебя от той отравы, которой ты по неосторожности наелась. – Бабушка с горечью усмехнулась и, коротко кивнув на миску с ягодами, остановила долгий взгляд на испуганно замершей внучке.

– Бабушка, не надо… – жалобно пробормотала Инга, увидев, что старушка, не спуская с нее пристально взгляда, уже зашептала что-то себе под нос. – Бабуля, пожалуйста…

Старушка, не прекращая своего занятия, сердито нахмурилась и жестом остановила внучку, собравшуюся было встать и уйти.

– Не надо… – чуть не плача, еще раз предприняла попытку остановить бабушку Инга. – Мне плохо…

Уткнувшись лбом в деревянную столешницу, Инга тихонько застонала и проснулась.

Ей было плохо не во сне, а наяву. Плохо почти до полуобморочного состояния.

– Го-осподи… – жалобно простонала Инга и, придерживаясь рукой за стену и натыкаясь в темноте на предметы, поплелась на улицу. Остановившись в дверях, она сделала глубокий вдох. От свежего воздуха ей стало немного легче, но тошнота и головокружение все равно не прошли. Девушка вцепилась пальцами в дверной косяк и вытерла ладонью взмокший лоб. Лечь обратно в постель не рискнула: она бы не вынесла вновь ощущения, будто ее кровать раскачивается на волнах. Аккуратно, стараясь не споткнуться в темноте и не упасть, Инга добрела до скамейки и села. Сбросив обувь, она поставила босые ступни на сиденье и уткнулась лицом в колени. Лучше она посидит здесь, на воздухе… Неужели она чем-то отравилась? Сложно в это поверить, ведь в ресторане она почти ничего не заказывала, взяла только отварной картофель и салат из овощей с маслом. И вина выпила чуть-чуть – полбокала… Она больше слушала Макса, чем ела. Макс… Он снова пригласил ее на свидание, и она согласилась встретиться… Если не умрет, конечно, и будет в состоянии куда-либо идти. А когда ей станет лучше, она подумает о сне, который только что увидела. И постарается правильно разгадать очередной бабушкин «ребус».

Едва подумав об этом, Инга испытала такой сильный приступ тошноты, что, сорвавшись с места, ринулась в туалет. Ее долго и мучительно выворачивало, но после стало намного легче. Видимо, она действительно чем-то сильно отравилась. Пошатываясь, она вышла из деревянной туалетной кабинки и умылась нагревшейся за день и еще не успевшей остыть водой из уличного умывальника. После этого Инга, жалея, что у нее нет с собой активированного угля, вернулась в свой флигелек и упала на кровать.

– Тая, привет, – поздоровавшись еще издали, Алексей подошел к прилавку, за которым стояла Таисия и, оглянувшись по сторонам, быстро спросил: – Когда у тебя обеденный перерыв?

– А что случилось?

– Ничего… – поспешно проговорил Алексей. Выглядел он немного смущенным и даже растерянным, что было очень на него не похоже. – Ничего не случилось, Тая, просто мне надо с тобой поговорить. По делу. Я проезжал мимо твоего магазина и решил зайти. Мы могли бы пообедать вместе – тут, неподалеку, в ресторане. Когда ты освободишься?

– Да хоть счас… Погоди, я только заведующей скажу да кого-нибудь из девчонок попрошу подменить меня, – засуетилась Таисия и, оставив Алексея ждать ее возле прилавка, куда-то отошла.

Появилась она минуты через три, уже без рабочего халатика, с сумочкой в руках.

– Минут тридцать-сорок у меня есть. Хватит?

– Хватит, – обрадовался Алексей. Свои дела он привык решать и за гораздо меньшее количество времени.

Инга уже второй час сидела на скамеечке возле могил своих родных. Она пришла сюда, как просила во сне бабушка. Из-за бессонной ночи Инга пришла на кладбище не ранним утром, а ближе к обеду, и сейчас, отрешенно глядя на покосившиеся памятники, машинально, без эмоций, думала о том, что уже пора идти за Лизой, девочка ее ждет… И не могла встать и уйти, словно ее что-то удерживало здесь: особая умиротворенная тишина, мысли, воспоминания, невысказанные слова, не полученные на вопросы ответы…