Занятное размышление, пусть даже пока абстрактного толка, над совершением преступления. Понадобится оружие, а ему всегда казалось, что найти его, не имея связей ни в криминальном мире, ни на черном рынке, не так уж и просто. Однако реальность оказалась много страшнее, а оружие — много доступнее. Достаточно было правильно сформулировать поисковый запрос в Google. На словосочетание «купить пистолет» поисковик выдал массу вариантов: от зажигалок в форме «беретты» и пневматических молотков до вполне функционирующих древних «ТТ» и пистолетов Макарова. Еще некоторое время ушло, чтобы продраться сквозь ненужные ссылки, макеты или холощеные стволы, но в результате он вышел на несколько десятков предложений по продаже боевого оружия с патронами. Самым популярным пистолетом оказался «тульский токарев», легенда советского оружия. Он же «ТТ-33». Любимая игрушка киллеров в 90-е годы, «токарева» было легко купить и трудно отследить. Простой как валенок, он оказался надежен и эффективен при стрельбе по ничего не ожидающей жертве. Нынче «туляк» был давно снят с вооружения и производства: не соответствовал современным стандартам, не говоря уже об отсутствии предохранителя, что делало пистолет опасным не только для противника, но и для владельца. Но в его случае отсутствие предохранителя было скорее плюсом — он просто боялся позабыть про этот самый предохранитель в момент икс. Было у него и еще одно требование к будущему оружию — глушитель. Но и тут Гугл не подкачал, предлагая кустарные варианты, адаптированные для того же «ТТ». Оказалось, что глушитель является аксессуаром еще более незаконным, чем пистолет: ведь даже в тех странах, где ношение короткоствольного оружия разрешено, глушители имеют право применять только представители вооруженных сил и полиции. Но и глушитель — спасибо тебе, Гугл! — он сумел найти без труда.

Списавшись с анонимным продавцом, он получил реквизиты анонимного же счета, на который следовало перевести 10 тысяч рублей. Сумма для него была смешная, деньги он перевел не задумываясь. Следующий мейл появился через три дня в почтовом ящике, созданном специально для этой цели. «ТТ» ждал его в тайнике в самом центре города, в районе Потаповского переулка. Один из особняков стоял на долгосрочном ремонте, и ему предлагали зайти во внутренний двор и, отсчитав третье справа полуподвальное окно, отыскать за фанерой свою покупку.

Он перечитал мейл несколько раз, а потом бросился ходить по квартире — из кухни в комнату и обратно. Ему было ясно: это подстава. Никакого пистолета во дворе особняка наверняка не было. Его просто ловили на живца. Удачный выбор — внутренний двор, где доверчивого покупателя так легко можно поймать, что твою мушку в банку. А потом — разбирательства, суд…

Но на следующее же утро он оказался на Покровке, прогуливаясь ровным шагом и цепко глядя по сторонам, пытаясь высчитать в каждом дворнике и щуплом клерке законспирированного представителя доблестных органов. Но клерки казались клерками, а дворники — дворниками. В особняке на Потаповском жарко кипела работа: что-то визжало, стучало, тарахтело. В лесах на гортанном южном наречии перекликались строители. Он выдохнул и как нырнул, пройдя под сводами классической арки во двор. Третье полуподвальное окно справа оказалось последним перед крыльцом. Он боялся оглядеться по сторонам — сел на корточки и, чуть отогнув фанеру, пошарил руками. Ничего. У него все опустилось внутри — ну конечно! Никакой полиции — да кому он нужен, он и еще тысячи обиженных и оскорбленных, ищущих на просторах Интернета себе опасную игрушку! Его просто накололи, ограбили на 10 тысяч. Нет никакого пистолета, и не было — просто картинка из Интернета. И куда он теперь пойдет жаловаться? Эту незамысловатую торговлю воздухом можно было проигрывать до бесконечности, какой же он ду… И тут его пальцы нащупали коробку. Он еще раз надавил на фанеру, высвободив верхний угол, и, ухватившись за невидимую картонку, почувствовал под пальцами крупинчатую строительную пыль. И наконец вытащил на свет божий страшноватую передачку — коробку из-под обуви «Села», двадцать на тридцать. Он вынул из плаща непрозрачный полиэтиленовый пакет и сунул туда свою добычу.

И только потом огляделся по сторонам. Ничего не изменилось: солнце, плотная взвесь пыли в воздухе, взвизги дрели и отбойного молотка. Он быстро вышел со двора, сел в троллейбус и потихоньку, сквозь густой кисель столичных пробок, доехал до дому, где вытащил наконец из коробки «ТТ», показавшийся ему в тишине его квартирки огромным, тяжелым и угрожающим. Он осторожно положил его в материн еще тайник — зазор между придвинутым к окну кухонным столом и низким подоконником. Теперь каждый раз, когда он накрывал себе немудреный ужин, он вспоминал о черном пистолете, притаившемся в темноте совсем рядом. И ему казалось, что оружие, как кольцо Саурона, начало уже жить своей жизнью.

Оно стучало черной кровью в висках и нашептывало в уши во время гулкого сна, превращая его сновидения в кошмары.

Будто напоминало, что начался отсчет и пора — убивать.

Маша постучала в дверь из непрозрачного стекла, отделяющую кабинет зама Шварца от коридора.

— Войдите, — раздался негромкий голос, и она увидела человека номер два в Институте генетики, который, как она себе тут же заметила, за одну ночь превратился в человека номер один.

Уже почти седой, с редеющим мягким ежиком на голове и мягким овальным лицом. Небольшие глаза за дымчатыми стеклами очков смотрели на Машу со спокойным вопросом.

— Вы из полиции? — Он привстал с кожаного кресла и жестом показал на один из двух стульев, стоящих напротив рабочего стола: — Присаживайтесь.

— Мария Каравай, — кивнула Маша. — Простите, что отвлекаю. Расскажите, пожалуйста, какого рода отношения вас связывали с профессором Шварцем?

Он посмотрел на нее чуть вопросительно:

— Он был моим начальником. Коллегой и другом.

— Именно в этой последовательности?

Калужкин улыбнулся, на секунду задумался:

— Да, вы правы. Последовательность скорее обратная — сначала друг, потом коллега, можно сказать, научный соратник. И только потом уже — начальник.

— Давно вы работали вместе?

— О, еще с аспирантуры. Но с большим перерывом. Боря, как вы знаете, уехал в Штаты и трудился там почти пятнадцать лет.

— Не сложно было снова найти общий язык? — Маша вопросительно склонила голову на плечо. — Мне сказали, что он был непростым в общении человеком.

Калужкин пожал плечами:

— Нет. Напротив. Работа за границей, как мне кажется, научила его некоторой… толерантности. Что касается меня, то я знал о сложностях в его характере еще в 90-е, но кто из нас без греха?

— Однако раньше он был именно вашим коллегой, а потом стал — начальником. Это разве… не повлияло на отношения?

Калужкин усмехнулся:

— Я понял, что вы хотите сказать. Мой ответ — нет. И раньше, когда его статус не был официально закреплен, и сейчас — то есть, — поправился он, — в последнее время, Шварц был лидером в нашей двойке, а я — ведомым. И я спокойно мирился с таким положением дел. Это же наука, не офисная работа. У Бори был талант, большой талант, а еще наитие, напор, трудолюбие. А у меня из этого списка, пожалуй, только трудолюбие.