— Послушайте, Викель, — сказал Штирлиц, — а ведь у меня надежда только на вас… В силу понятных вам причин я не могу заявить о потере паспорта, это провал…

— Куда вы летите?

— В Асунсьон.

— Это через Игуасу, — сразу же сказал Ригельт. — Вам здесь надо делать пересадку, лететь на маленьком самолете в джунгли, а из Игуасу — это, правда, Аргентина: тоже требуют визу — вы бы легко добрались до Асунсьона… Здесь у меня нет контактов, Штир… Браун… В Игуасу вы пропустите самолет — уснете в сортире, напьетесь, придумаем что-нибудь, да и я попробую кое-что предпринять… Где ваш билет?

— Вот он.

— Ну-ка, дайте… Значит, вы летите до Асунсьона, — он ткнул пальцем в талон. — Багажа у вас нет, пересадка с одного самолета на другой — всего лишь. Паспорт, думаю, не нужен — во всяком случае, до Игуасу…

— А вы-то куда летите?

— Я летел в Буэнос-Айрес, но теперь, видимо, придется сделать крюк, чтобы попробовать уладить ваше дело.

«Пусти слезу, — сказал себе Штирлиц, — они ж все берут поверху, он будет убежден, что я тронут до глубины души его братством, это вселит в него убежденность, что я не заподозрил его, это поднимет его в собственных глазах — «Каков я профессионал!» Видимо, с ним надо вести себя именно так, сесть в бразильскую кутузку без документов неразумно».

— У вас есть деньги? — спросил Ригельт.

— Нет, — ответил Штирлиц; деньги, по своей давней привычке, он сунул в задний карман брюк. «Посмотрим, предложишь ли ты мне деньги — если да, значит, комбинация; важно — какую купюру ты предложишь; если долларовую, значит, версия непричастия Роумэна к этому делу летит ко всем чертям, а жаль».

— Погодите, а вы глядели под креслом? — спросил Ригельт.

Вопрос был столь искренен, что Штирлиц даже оторопел от неожиданности, потом резко поднялся:

— Ну-ка, давайте посмотрим! Черт возьми, конечно, он там!

Они заглянули под кресло Штирлица, потом пошли на место Ригельта; паспорта, понятно, не было.

Подплыл стюард:

— Что-нибудь случилось, сеньоры?

— Ровным счетом ничего, — ответил Ригельт на варварском испанском, ну и акцент. — Я ищу свой блокнот, но, видимо, он в портфеле, благодарю.

«Я сделал ошибку, — понял вдруг Штирлиц. — Я слишком рано обратился к нему. Сначала я должен написать письма Роумэну и Спарку. Я должен объяснить им, что случилось, и предупредить, что исчезаю. Ригельт здесь оказался для того, чтобы я исчез».

Штирлиц поднялся, не ответив на вопрошающий взгляд Ригельта, и пошел в туалет; по пути достал из кармана одного из кресел конверты с эмблемой трансатлантического рейса «Испания — Аргентина» (реклама должна быть броской) и, запершись, написал два письма.

Когда он вернулся, Ригельт передал ему сто франков:

— Это — на всякий случай, Браун. Когда устроитесь — вернете.

— Адрес оставьте.

— Я думаю, вы вернете мне деньги лично, — сказал Ригельт. — Глядите, глядите, какая красота, весь город под нами!

После того, как японцы разбили американскую военно-морскую базу на Перл-Харборе и Белый дом объявил войну странам «оси», деятельность ИТТ сразу же попала в сферу пристального интереса Федерального ведомства связи. Одному из талантливейших аналитиков, Алану Сэйлеру, было поручено провести негласное изучение контактов ИТТ с противником; в секретном докладе, подготовленном им для Вашингтона в конце сорок третьего года, сообщалось, что «полковник Бэн продолжает поддерживать связи с врагом через нейтральные страны, поставляя Берлину стратегические товары и оказывая конфиденциальную помощь в информации нацистам, работающим в Испании и Латинской Америке, особенно в Аргентине, Чили и Эквадоре. Только в 1942 году аргентинская компания „Юнайтэд ривэр плэйс тэлэфон компани“, купленная людьми Бэна у англичан, провела 622 телефонных разговора с Берлином из Буэнос-Айреса. Есть основания предполагать, что фирма „Ол америкэн кэйбл оффис“, купленная ИТТ, также поставляет информацию Берлину. В „Компаниа унион телефоника“ работает Руис де Беренбрух, который заявляет себя антинацистом, однако ночи он проводит в германском посольстве, а затем отправляется в компанию, где имеет возможность подслушивать телефонные переговоры американцев и англичан со всем миром.

В 1942 году в Мадриде была зафиксирована встреча вице-президента ИТТ Кеннета Стоктона с послом рейха в Мадриде и двумя представителями Геринга. Эта информация государственного департамента была тщательно перепроверена и подтвердилась полностью.

В том же году представитель полковника Бэна, некий Грюн, посетил Швейцарию, где встретился с одним из высших чинов СС доктором Вестриком, принужденным в свое время покинуть США, поскольку был изобличен как нацистский агент. Во время этой встречи Грюн подготовил для доктора Вестрика торговую сделку, в результате которой Геринг получил необходимые для его «люфтваффе» цинк и меркурий, категорически запрещенные к продаже не только странам «оси», но даже нейтральным странам. (Эти стратегические товары были затем переданы для нужд авиаконцерна «Фокке-Вульф», возглавляемого эсэсовцем доктором Танком.)

Все это дает основание передать материалы об антиамериканской деятельности полковника Бэна, возглавляющего ИТТ, в соответствующее подразделение ФБР для начала постоянной работы по этому преступному концерну».

…Прочитав документ, сфотографированный людьми начальника службы безопасности концерна Грюна, полковник Бэн долго сидел в задумчивости, положив тяжелые кулаки на стеклянную полированную поверхность своего громадного — красного дерева — стола, потом усмехнулся чему-то и спросил:

— Что, страшно, Грюн?

— Ну, не то, чтобы страшно, — ответил тот (щупленький, близорукий, плешивый, он никак не походил на тот стереотип разведчика, который начал создавать Голливуд), — но думать есть о чем.

— А я чем занимаюсь? Полировкой яиц? — раздраженно заметил Бэн.

— Получается? — усмехнулся Грюн. — Научите.

— Я ничему не учу бесплатно. Давайте взятку. Или приобретайте лицензию. Первое — дешевле, второе — дороже и ненадежней. Налейте-ка нам по глотку виски.

Выпив, Бэн поднялся, походил по кабинету, остановился возле громадного американского флага, установленного за его креслом, повернулся в профиль и сказал:

— Пусть сделают хорошие снимки и распространят в прессе. Фас у меня дурной, а в профиль смотрюсь. Эта страна любит, когда о патриотизме говорят крикливо. Пойдем им навстречу.

Потом он подошел к телефону и, сняв трубку, заметил:

— Учитесь у меня делу, Грюн. Я люблю вас, поэтому учу бесплатно.

Набрал номер телефона генерала Стонера, руководившего в Пентагоне подразделениями связи и оповещения.