двух столетий наблюдался необыкновенный расцвет летописания. Однако система со временем становилась все более изолированной, и о ней постепенно забывали. Рассказы о кротах Данбара просачивались в мир только из системы Хемпстеда, однако над кротами Хемпстеда все сильнее тяготело разлагающее влияние Вена, поэтому знания о действительных событиях в изолированной системе оказались в конце концов утеряны. Рассказы превратились в мифы и легенды, в которых сохранялись лишь жалкие обрывки сведений о прошлом: в Вене живут древние кроты и от них когда-нибудь явится миру Крот Камня.

Так, скрытая от посторонних взоров, текла жизнь всеми забытых кротов Данбара, единственной системы в кротовьем мире, где летописанием занимались все.

Закону следовали строго, язык и молитвенные ритуалы сохранялись неизменными, они не развивались так, как развивается разговорный язык, когда при общении смешиваются разные диалекты, когда кроты имеют возможность знакомиться с обычаями других систем. Устный язык развивался изолированно от других, и это делало его особо трудным для понимания даже тем немногим, кто, подобно Триффану и Спиндлу, сталкивался с ним в текстах.

К чести кротов Данбара следует сказать, что в последние века делались попытки добраться до внешнего мира, но они, очевидно, не удались, поскольку ни об одном контакте упоминаний нет. Вероятно, все экспедиции погибли в тоннелях Вена.

Однако позже, ближе к нынешним дням, поколений, быть может, за десять до Триффана, на систему кротов Данбара обрушилась незаметно подкравшаяся беда, с которой они ничего поделать не могли, ставшая для них роковой. Быть может, это было вызвано зараженными водами Вена или ядом, попавшим в червей, а может, просто ситуацией, присущей любому сообществу кротов, в которое не вливается свежая кровь, — какова бы ни была причина, но плодовитость в системе резко упала. Уменьшилось не только общее число приплодов, но и количество детенышей в каждом выводке, так что постепенно население системы стало стареть, а немногие малыши, родившиеся здесь, оказывались в окружении старых и частенько обозленных на судьбу бездетных самцов и самок. Между обитателями системы установились странные, «стерильные» отношения, отчего падение численности населения только ускорилось. Неожиданно Закон стал суровее и начал предписывать молодежи спариваться с пожилыми кротами. Обычной стала ненависть по отношению к немногим удачным парам. Неизбежно разгорелась смертельная вражда между кротами, и наступило время ужасного насилия, когда молодежь дралась с гораздо более многочисленными стариками. К несчастью, много юнцов погибло.

Система Данбара, великий основатель которой предсказал, что когда-нибудь в далеком будущем из нее выйдет Крот Камня, потихоньку убивала себя сама.

Потом понемногу жизнь в разоренной системе стала налаживаться, но тут на нее обрушилось очередное несчастье — чума. Та самая чума, которая поразила и весь остальной кротовий мир, добралась и до кротов Вена. Никто не знал как. Трагедия заключалась в том, что чума унесла больше молодых, чем стариков, и система пребывала в отчаянии и горе, не имея надежды возродиться к жизни.

А как же вера в Камень и поклонение ему? У системы не было Камня, только воспоминания о нем передавались из поколения в поколение. Однако на вершине холма существовало культовое место, а под ним находилась строго охраняемая гордость и слава системы — Библиотека. Там лежали написанные кротами Вена тексты, и эта Библиотека сильно отличалась от аффингтонской, так как в ней хранились тексты, которых не было больше ни в одной системе, и в этих текстах повествовалось о событиях, никому из кротов других систем не известных. Там, укрытые от внешнего мира, практически затерянные — ведь не было никакой надежды, что они сохранятся, — лежали труды столетий, труды, отразившие рождение, расцвет, славу, великий успех, упадок и печаль. Труды о весне, лете и осени, великие труды, написанные в форме, которую не знали в Святых Норах, где летописцы были скрытны и сверхрелигиозны, да и мало кто из них писал ради своего удовольствия. Здесь же были поэтические тексты, рассказы, философские трактаты, фантазии и даже тексты, посвященные естественной истории, — ведь кроты Вена первыми описали двуногих, а один отважный крот даже занялся изучением ревущих сов.

На поверхности, над Библиотекой, в которой в течение веков хранились эти уникальные труды, совершались ритуальные обряды, и делали это кроты, обученные смотреть при этом на далекий запад, где находились Святые Норы Аффингтона, как рассказывали когда-то в далекие времена братья-основатели. В той же стороне высились Великие Камни Семи Древних Систем: Эйвбери, Аффингтона, Кэйр Карадока и Шибода, Роллрайта, Файфилда и самой близкой — Данктонского Леса. Эти названия сохранялись и произносились в их древней форме, а ритуальные обряды породили у кротов Данбара страстное желание узнать про Камни. С этим желанием пришла и вера, что когда-нибудь кроты Вена обретут вожака, который отведет их обратно, в прекрасное место — на их родину. Быть может, этим вожаком будет сам Крот Камня, а может, вожак объявится, когда состоится пришествие Крота Камня.

К тому времени, как Триффан со спутниками пришли в Вен, кроты Данбара практически доживали последние дни. В системе оставалась одна способная родить самка, и она была самой молодой из всех живших здесь кротов. Были еще, правда, и другие самки, но иссохшие, озлобленные, бесплодные, старые, завидовавшие молодой кротихе, тем более что сама она была единственным отпрыском последней удачной пары в Вене, имевшей детей, — пары Лейне и Пастона, того самого старого крота, который бросился вслед за Старлинг и уговорил ее пойти к его «тошери».

Между несчастными старыми кротами разгорелась настоящая война. Всем хотелось нежно погладить бок этой самой «тошери», когда она стала взрослой. Мало кто из этих бедняг спаривался хотя бы раз в жизни, а многие, вероятно, не были и способны. А если и были способны, то не оказались ли бы они бесплодны? Кто мог знать? Несчастную молодую кротиху обязали выбрать себе пару среди этого сборища старых злых кротов. В конце концов она отправилась на Библиотечный Холм и сделала то, чему ее всегда учили: стала молиться Камню и просить направить ее.

Она заявила, что получила ответ — «ждать», и ни один самец не осмелился выступить вперед и потребовать, чтобы она подчинилась новому Закону и выбрала одного из них, стариков.

Но ждать чего? Ждать всю жизнь? Быть может, ждать чуда? Два года она ждала, то надеялась, то приходя в отчаяние, и все это время только ее отец, Пастон, защищал Фиверфью, разговаривал с ней. Самцы отказывались замечать ее. Самки предпочитали помалкивать. Все ненавидели ее. Два года ожидания с лежащим на ней тяжелым бременем — будущего этой системы.

И вот в эту