– Он собирается изолировать меня и выгуливать, как собачонку по праздникам! Он собирается трахать меня, и скорее всего даже не сам. – Дальше я продолжать не стала, не смогла, не захотела. Мужчина положил теплые руки мне на плечи и медленно провел ладонями вниз к запястьям. Я не хотела мурашек, но они сами предательски пробежались по каждому сантиметру тела.

Он на мгновение прикрыл глаза и, мне даже показалось, будто сейчас откажется от этого безумного предложения, если бы снова не открыл рот.

– Он предложил Вам месяц. Мы вместе можем.

– Идите к дьяволу! – Я отшвырнула его руки и быстрым шагом направилась в первый попавшийся переулок. Вот успокоюсь немного и сразу пойду станцию метро искать.

Клуб был набит под завязку, и пока я пыталась протиснуться через толпу в поисках, Алены, которая была где-то в зале, кто-то два раза шлепнул меня по заднице, кто-то кричал, чтобы я вернулась на сцену, давно такого безумия не было, должно быть из-за дождя такая толкучка. Администратора я искала, чтобы получить свои деньги за тот странный приват в прошлый выходной, но нашла она меня сама уже после того, как я смену отработала. В зале остались самый стойкие – хоть это не меняется, а в костюмерной я одна, пока Алена не нарисовалась.

– Кира. Переодевайся.

Я вытаращилась на нее, пока застегивала пуговицу на джинсах, затем стянула зубами резинку с запястья и затянула на макушке хвост.

– Не поняла.

– Ну, что ты не поняла? Давай. Где твой восточный костюм?

– Моя смена закончена.

– Она будет закончена, когда я скажу. – Девушка шагнула ближе и взмахнула толстой тетрадью перед моим лицом. – Третья ВИПка, Макаренко. Шевелись.

– Кто?

– Тот, кого здесь быть не должно. Давай быстрее. Он нервный. А когда он нервный – я нервничаю, а я когда я нервничаю, Кира. Нервничать могут начать все, включая тебя.

– Почему он снова здесь?

– Это я у тебя хочу спросить. Наверное, у тебя какие-то скрытые таланты. – Она подмигнула, а я осуждающе на нее покосилась.

– Я ни на что не намекаю, Кира. Мне нравится это не больше, чем тебе.

– Он еще не заплатил за предыдущий танец. Что если я откажусь?

– Я тебя уволю. Меня уволят вслед за тобой, но это итак произойдет, если ты сейчас же не переоденешься и не пойдешь танцевать.

Увольнение из клуба это последнее, что мне нужно. Конечно, я пойду на этот дурацкий приват, но работать бесплатно, это все равно, что быть безработной. Как бы я ни любила танцевать, деньги мне были нужнее.

– Ты ведь понимаешь, что я тут не ради благотворительности?

– Он заплатит. Это его слово. Он хочет расплатиться с тобой лично. Когда? Я не знаю. Этот человек ничего не докладывает, только отдает распоряжения.

– Как думаешь, если. Если я сама спрошу? Насчет оплаты.

– Даже не думай. Вообще рот не открывай. Забудь, что у тебя язык есть. Поняла?

– Поняла. – Конечно, поняла. Может быть, и возразила бы, но увольнение из клуба будет катастрофой вселенского масштаба для меня.

– Вот и умничка. Переодевайся. – Алена изобразила радость на лице и исчезла за дверью, а я принялась неохотно всовывать себя в костюм Шахерезады.

При входе в третью ВИПку у меня возникло чувство дежавю: полнейшая темнота, только на этот раз где-то в центре горела маленькая зеленая лампочка, похожая на индикатор. Оттуда доносилась не очень громкая музыка, под которую я танцевала в прошлый раз, и я подумала, что это нечто похожее на переносную колонку, потому что звук не такой глубокий и резкий, более близкий и тонкий. В этот раз я даже не споткнулась, и думаю, что этот индикатор служил неким путеводителем для меня, потому что именно туда я и пошла, медленно, босыми ногами по холодному полу.

Интересно, он здесь? Должно быть. А даже если нет, мне все равно, мое дело станцевать. Вообще интересная у нас вечеринка «инкогнито». Смысл привата, если мы не видим друг друга? Ну ладно я, мне нет разницы. А он? Зуб даю, что у него какие-то увечья, и если не физические, то с головой точно плохо. В любом случае, мне же лучше, без света как-то удобней, можно думать, что я тут одна и все. И ведь бывала уже здесь, и каждый выходной десятки глаз пялятся на мое тело и все равно чувство страха преследовало именно в этом месте. Я остановилась неподалеку от индикатора (чем дальше тем лучше), чтобы не дай Бог ничего не завалить.

Дождавшись следующего музыкального вступления, я закрыла глаза и качнула бедрами, монисто, пришитое к набедренной повязке звякнуло, и я даже удивилась, что услышала этот звук, потому что раньше, музыка всегда была настолько громкой, что это было невозможно. Я любила это звучание бисера и монеток, касающихся друг друга.

Если поначалу было сомнение, что в комнате кто-то есть, то теперь оно отпало. Я четко знала, что не одна. Он был здесь, он смотрел в мою сторону, даже не видя, но определенно слыша. Монисто. Звук моего сбившегося дыхания. Он был где-то рядом, и я знала это. Словно могла видеть и чувствовать сквозь темноту. Он не касался меня, не подходил слишком близко, хотя я могла уловить его шаги, он был словно повсюду, вокруг меня, как какая-то оболочка, это пугало. Ненавижу темноту, она заставляет мою фантазию чересчур бурно работать.

Когда музыка закончилась, я сразу ушла, убежала.

На следующий день он снова пришел, и я поняла это еще до того, как Алена отправила меня в ВИПку. Она дала мне новое расписание, в котором говорилось, что я больше не танцую в общем зале, теперь я собственность ВИПки номер три на каждый последующий выходной.

Темнота. Абсолютная. Но на этот раз, казалось, будто я могу видеть, неотчетливо, но силуэт, прокравшийся мимо, было сложно не заметить. Я продолжала танцевать, то же что и вчера, и честно не до конца понимала, кому это вообще может быть интересно третий раз подряд, хотя можно сказать четвертый, потому что первый раз я танцевала то же самое с групповым выступлением перед хозяином клуба. Мое тело напряглось вместе с тем, как он оказался позади меня. Нет. Он не касался. Но был так близко, что я могла ощущать тепло его тела. Я закрыла глаза, как делаю это постоянно. Мои мысли растворились в музыке, но затем я снова вернулась в реальность, когда теплые руки легли на мою талию. Я вздрогнула и остановилась, переводя дыхание.

– Продолжай. – Его низкий голос был бархатом и скрежетом одновременно. Горячее дыхание ошпарило не только мое ухо, но и подожгло нравы, пуская электрический разряд по всему телу. Я втянула воздух, как нечто давно желанное и ко всему кошмару и противоречию бурлящему внутри меня, после одного единственного слова, после одного единственного выдоха, скользнувшего вниз по моей шеи, я почувствовала то что могло бы привести меня к истерике. Я знаю этот запах. И я знаю этот голос. Я даже его дыхание могу отличить, потому что только оно вызывало во мне ураган борьбы между страхом, кошмаром, отвращением и диким желанием.