28 марта

Мне все так же не нравится то, как проходят мои дни. Как будто я только сейчас начала осознавать, что идет пандемия, что наша жизнь изменилась, что повсюду вокруг царит страх и неуверенность. Кто работал, например, консультантом в области культуры, тому нечего есть, потому что люди покидают города и возвращаются в деревни. Кому есть куда вернуться.

Здесь, в Лучиньяне, с голоду умереть невозможно. Адриана приносит нам яйца, Франческа – маринованные анчоусы и картошку, Тициана – антрекоты, блинчики, пирожные из «Де Серви», Донателла – супы своей мамы Эвелины, а дровами я запасаюсь на кладбище срубленных деревьев. Этого более чем достаточно для выживания. Вчера Донателла принесла мне два букета тюльпанов потрясающего рубинового цвета. В этом вся Лучиньяна: ее культура делиться с ближним всем, что есть. Ее восприятие себя как дома. Улицы – коридоры, дома – комнаты. Может, я и смогла пережить мое детство, потому что один дом у меня точно был.

Завтра Пальмовое воскресенье, и мы открыты. Сегодня приходило три человека, и все хотели гольфы или гольфины. Однако с понедельника все, хватит книжного, мы засядем дома и будем печь печенье. Я с тревогой и нетерпением ожидаю результата ПЦР-теста Лауры. Она приедет на Пасху с Мирто – Челентано в собачьем обличье, – а может быть, даже и с кроликом. Явятся всем табором.

Вышла одна книга, которую мне не терпится прочитать. «Лэнни», ее написал Макс Портер. В ней ребенок, деревня, волшебство, растения, поляны, древесная кора и цветы. Портер – как и Оруэлл, и Летем, и Байтелл – работал книготорговцем. Одно это уже о многом говорит.

По ощущениям эта книга могла бы стать моей книгой 2021 года, так же как «Ордеса» Мануэля Виласа стала моей книгой 2020-го. Книга, которая, отталкиваясь от смерти родителей, прямо на твоих глазах разжигает огонь жизни. Когда я думаю об отце Мануэля, перед глазами встает мой собственный. Светлый льняной костюм для торжественных случаев, врожденное умение с высоко поднятой головой переносить финансовые катастрофы. Один занимался продажей тканей, разъезжая по всей Испании, а другой строил дома. На дворе стояли семидесятые, оба они были первыми в своих семьях, кому пришлось придумывать себе занятие. Если я когда-нибудь познакомлюсь с Виласом, то расскажу ему, как у папы отобрали все.

Его ошибка состояла в том, что у него не было секретарши, которая помогала бы ему с бумагами (огромным заблуждением было думать, что ею смогу быть я). Он же всем занимался сам. Днем находился на стройках – у него было четырнадцать рабочих, которым надо было платить зарплату, – а вечером за столом в гостиной разбирался со счетами. Это была не жизнь. И если вдруг ему попадался какой-нибудь пижон, отказывавшийся платить, то начинались неприятности. Часы сидения в приемной, бесполезные ожидания и жестокие унижения. Бедный папа, он, такой добрый и справедливый, неспособный обидеть даже муху. В какой-то момент, дорогой Мануэль, у папы скопились долги сразу в нескольких банках, но при этом в рукаве у него был туз: он имел в собственности производственное здание по дороге в Лукку. Лакомый кусочек для того, кто решит устроить здесь шоу-рум, выставляя что-нибудь на продажу. Нашлись люди, желавшие выставлять новенькие автомобили и готовые заплатить четыреста пятьдесят миллионов лир. Это все равно что сегодня миллион евро. Но… тут есть одно но. У папы был юрист, который тут же подсуетился сообщить указанным синьорам, что достаточно подождать несколько дней – и все пойдет с молотка. Чудный парень, верно, Мануэль? И они подождали несколько дней.

Но… тут есть еще одно но. Юрист пригласил папу, чтобы тот расписался в своем банкротстве (торги начинались на следующий день), и в какой-то момент вдруг вытащил кролика из шляпы. Он сказал папе, что нашел какую-то компанию, готовую ему помочь: они оплатят его банковские долги в обмен на все его имущество (его стоимость в то время составляла около двух миллиардов лир), а потом, естественно, – после погашения задолженности банку – предлагали разделить то, что осталось. Я полагаю, что мой отец ничегошеньки не понял, но бумаги подписал. Потом выяснилось, что владельцем компании был сам этот юрист. В контракте не указывалось ничего из того, о чем он говорил папе: предполагалась передача прав на имущество, но никакого последующего разделения. И поэтому получилось так, дорогой мой Мануэль, что папа, со своим прекрасным светлым льняным костюмом, потерял все. Жестокое зрелище – видеть полное поражение в глазах отца. Но все-таки немного я за него отомстила. Мы подали в суд на двоих кредиторов, тех двоих, что унижали его, как только возможно, и выиграли. Чего нельзя сказать о юристе. Он умер со всеми своими деньгами, с виллой, набитой ценными вещами и произведениями искусства, и со следами чувства вины. Мы с Мануэлем благодарны. В Барбастро[66], как и в Баньи-ди-Лукка, есть свои нарративные ловушки.

* * *

Сегодняшние заказы: «Ирландская невеста» Мэйв Бреннан, «Дворик “Ностальгия”» Джузеппины Торрегроссы, «Этот давящий день» Антонеллы Латтанци, «Синие ночи» Джоан Дидион, «Дороже самой жизни» Элис Манро.

29 марта

Вчера я была в книжном одна, светило чудесное солнце, и, несмотря на то что я никого не ждала, пришло несколько посетителей. Как известно, люди более тяжелы на подъем, когда дело касается того, что находится по соседству. Чем ближе к тебе что-то расположено, тем сложнее тебе представить надобность туда идти, тогда как дальние цели – это всегда путешествия, веселые приключения, новый опыт. Я вспоминаю, как мы хохотали в «Фенизии», когда позвонила одна девушка, чтобы узнать подробности относительно курса по переводу Тима Паркса. На курс, который был адресован переводчикам художественной литературы с итальянского на английский, записались люди со всей Европы и даже из Соединенных Штатов. Звонившая же девушка, выслушав всю необходимую информацию и узнав, что курс проводится во Флоренции, заявила, что для нее это слишком далеко: она жила в Ливорно. Время и пространство – всего лишь наше их восприятие.

Поэтому и получилось так, что в нашем книжном побывало больше людей с Сицилии и из Трентино, чем из Калаворно или из Гивиццано, которые всего в четырех километрах. Но нынешняя пандемия выгнала из домов и соседей, и теперь время от времени кто-нибудь из них у нас появляется.

Вчера впервые к нам приводили Майкола, ему сейчас два года. Мне нравится, когда дети знают, что в Лучиньяне помимо того, чтобы бегать, кататься на велосипеде или играть в прятки, можно еще ходить в такое место, где есть крокодилы, носороги, мыши, кошки, динозавры, пираты и принцессы. Кроме того, мы узнали, что Ноэми ждет мальчика, и, таким образом, вместе с Майколом, Диего и Самуэле счет пока 4:0. Теперь нужно еще узнать, какого пола будет второй ребенок Фабио и Федерики.

На неделе я займусь комплектованием детской игровой площадки, выберу игры и сообщу о них администрации коммуны. Надеюсь, это поможет получить к маю хотя бы одну горку, качели и батут.

Еще одна вещь, которую нужно сделать сразу, как взойдет солнце, – это покрасить шезлонги и круглое кресло. Я купила краску оттенка «сине-зеленый металлик», чтобы внести разнообразие, но при этом сохранить цветовую гамму коттеджа.

Трава и цветы все растут. А над Марджинеттой так и стоят сиротливые обрубки деревьев, уничтоженных человеческой рукой. Но людям на это плевать – вот что самое грустное. «Мы все произошли от деревьев, – писал Вилас, – от рек, от полей и оврагов. Мы всегда были частью хлева, всегда принадлежали бедности». И «если бы Бог – сам или через кого-то – предложил нам рай, то уже за четыре дня, окажись мы с тобой внутри, мы превратили бы его в свинарник»[67]. На самом деле, не все такие. Есть и кроткие, добрые люди, такие как Лэнни.

* * *

Сегодняшние заказы: «Годы наоборот» Нади Террановы, «Леди Сьюзан» Джейн Остин, «Дом прекрасного уединения» Эдны О’Брайен, «Девочка, похожая на пропавшие вещи» Серджо Клаудио Перрони.

30 марта

Они прилетели. Трех я заметила