Выходя из дома, Роберт еще точно не знал, что он собирается делать — то ли спасать эту неугомонную дерзкую девчонку от Бог знает каких опасностей, то ли спасать ее от себя самой.

Из окна верхнего этажа леди Брэдстоун видела, как Роберт и его слуга выбежали из дома с такой поспешностью, словно от их действий зависела судьба всего мира. Легкий вздох слетел с ее уст, когда высокая фигура Роберта в конце концов скрылась из виду. Еще с минуту она стояла у окна, поджав губы. Наконец, усевшись на диванчик, пробормотала:

— С Робертом все будет в порядке.

« Да, с ним все будет в порядке, — думала маркиза. — Ведь Роберт — человек умный, точь-в-точь как его дед. И герцог Сечфилд был бы горд за такого внука, за своего так долго пропадавшего тезку «.

Леди Брэдстоун загрустила, вспомнив об отце. Мало кто помнил ее отца так хорошо, как она, — непреклонного, сухого, придирчивого. Люди предпочитали не обращать внимания на эти черты характера — считали его эксцентричное поведение своего рода привилегией аристократа, — и точно так же они относились к явным переменам в поведении Роберта.

Впрочем, изменения в характере Роберта для других, возможно, не были так заметны, как для маркизы.

Тут ее взгляд упал на перевернутый портрет Сюзанны, и она взяла его в руки. Сестра смотрела на нее с улыбкой. Леди Брэдстоун поднялась с диванчика и повесила портрет на почетное место рядом со своим столиком. Какое-то время она внимательно смотрела на улыбающееся лицо сестры. Затем проговорила:

— Как это похоже на тебя, моя маленькая сестричка, — послать его мне именно тогда, когда он мне нужен.

Леди Брэдстоун протянула руку и провела кончиками пальцев по щеке Сюзанны. Увы, это было всего лишь масляное изображение на холсте.

— Я буду заботиться о нем, Сюзанна. Буду заботиться так, как если бы он был моим собственным дорогим сыном. Ты дала мне то, о чем я мечтала всю жизнь, — сына, которым можно гордиться. И это — твой сын.

Оливия пыталась освободиться от веревок, которыми была привязана к стулу с высокой прямой спинкой в приемной дома лорда Чамбли.

« Это комната для посетителей „, — подумала она, оглядывая приемную. Мебели здесь почти не было — только стул, к которому она была привязана, небольшой столик и еще два таких же неудобных стула. Девушка догадывалась, как именно тут“ принимали» посетителей. Пятна крови на полу, кое-как прикрытые тонким ковриком, свидетельствовали о том, что не только она чувствовала себя в этой комнате очень неуютно.

Пытаясь отвлечься от грустных мыслей, Оливия стала думать, Как ей быть дальше. Кричать, наверное, бесполезно.

Скорее всего слугам щедро платят, чтобы они не обращали внимания на крики. Что же касается соседнего дома, то он, во-первых, расположен слишком далеко, а во-вторых, отделен довольно высокой стеной и обширным садом, так что ее крики все равно никто не услышит.

И опять, уже в сотый раз, Оливия стала ругать себя за то, что не послушалась своей интуиции и доверилась лорду Чамбли.

Прихватив с собой свои записи о «Королевском выкупе», она вместе с лордом Чамбли отправилась в его карете якобы к министерству иностранных дел. Но затем выяснилось, что они приехали к конюшням лорда Чамбли. Тотчас же слуга лорда, гигант Майло, схватил ее за руку и потащил по ступенькам куда-то наверх.

Место для своей приемной Чамбли выбрал весьма продуманно. Она находилась на четвертом этаже, так что сбежать через окно было невозможно. А скудная меблировка комнаты не позволяла использовать что-либо в качестве оружия против ужасного Майло, которого она мысленно называла «бегемотом».

Впрочем, лорд Чамбли напрасно беспокоился. Чтобы свалить «бегемота», понадобилась бы пушка! А вот как приструнить пленника, Майло, по всей видимости, знал хорошо: веревки вокруг ее запястий и лодыжек были завязаны так искусно, что ей не удавалось высвободить ни руку, ни ногу.

Но маленькая надежда все же оставалась: после того как «бегемот» тащил ее в приемную, за лордом Чамбли пришел другой слуга — возможно, человек порядочный.

— Мне предписано без промедления явиться к лорду Каслрею, поэтому я с глубочайшим сожалением вынужден вас оставить, мисс Саттон, — проговорил лорд Чамбли. — Государственные дела, знаете ли… Боюсь, мне придется на некоторое время задержаться, так что у вас будет достаточно времени, чтобы поразмыслить над своей участью. А мне, когда я вернусь, будет любопытно узнать, так ли вы благосклонны ко мне, как когда-то к Брэдстоуну.

Благосклонны во всех отношениях. — Окинув девушку насмешливым взглядом, лорд спросил: — Что же вы молчите?

— Я ничего вам не скажу, — ответила Оливия. — Скорее умру.

Чамбли подошел к ней вплотную и схватил за волосы.

— Вы скажете все, что я хочу знать. Хотя бы ради того, чтобы умереть и тем самым избавиться от мучений, умением причинять которые печально знаменит вот этот мой приятель. Впрочем, надеюсь, что вы одумаетесь и станете более покладистой и более благосклонной ко мне.

После этой зловещей угрозы Чамбли с «бегемотом» вышли из комнаты, и Оливия осталась одна. Впрочем, не совсем одна: его сиятельство был так добр, что оставил в комнате одного из своих сторожевых псов. Пес лежал на коврике и внимательно следил за Оливией. И если она совершала хоть малейшее движение, даже если просто вздрагивала от холода — а в комнате было довольно прохладно, — то эта безобразная тварь сразу же начинала рычать. Оливия не очень хорошо разбиралась в собаках, однако ей казалось, что это пятнистое чудовище способно в одно мгновение отхватить ей ногу.

Наконец, дрожа от холода, рассердившись на себя и на свою глупость, Оливия принялась изо всех сил дергать и рвать на себе веревки.

— Проклятие, черт бы вас побрал! — бормотала она, пытаясь высвободить хотя бы одну руку. Веревки врезались ей в запястья, и вся кожа была в ссадинах.

Пес поднялся и, заворчав, уставился на девушку. Оливия поморщилась от боли и сказала:

— Ну давай, кусай. Можешь откусить мне палец или даже всю лодыжку. Но я тебя предупреждаю: они холодные как лед, так что на горячую пищу не рассчитывай!

Пес заворчал и снова принялся ходить вокруг Оливии, словно прикидывая, какой лучше кусочек отхватить.

Девушка закрыла глаза и затаила дыхание… А в следующее мгновение вдруг почувствовала, как к ее руке прикоснулся теплый и влажный язык.

— Что ты делаешь? — сказала Оливия, открыв глаза. Пес же тем временем продолжал лизать ее натертые веревками руки, а заодно и сами веревки.

Немного помедлив, Оливия снова попыталась высвободиться, и на сей раз ее рука, обильно увлажненная собачьей слюной, выскользнула из пут.

— Может, ты хочешь сначала уравнять шансы, а уже потом меня съесть? — сказала она псу, глядевшему на нее с неким подобием улыбки.

Что ж, теперь ей оставалось только найти способ выбраться из дома Чамбли и поскорее прийти…