Следствием унификации явилось назначение фюреров СА на различные государственные должности. Так обергруппенфюрер СА Хайнес и группенфюреры СА фон Хельдорф, фон Фихте и Шрагмюллер заняли должности полицай-президентов в Бреслау, Потсдаме, Эрфурте и Магдебурге, а бригадефюрер СА Вернер Ортлепп получил аналогичный пост в Веймаре. Масштабы назначения фюреров СА на должности полицай-президентов были впечетляющими: так, только в одной Пруссии полицай-президентами было назначено 22 фюрера СА. Помимо этого, фюреры СА были назначены на должности обер-президентов в Шлезвиг-Гольштейне, Ганновере, Магдебурге и Гессене.

Пост имперского наместника Баварии был пожалован группенфюреру СА фон Эппу.

Посты более мелкого уровня достались чинам помельче: к примеру, штандартенфюрер СА Альфред Рихтер был назначен полицейским комиссаром в Гамбург, а штурмбаннфюрер СА Ганс фон Хельм стал референтом в полицейском управлении Прусского МВД. Предшественник Рема Отто Вагенер получил пост правительственного комиссара по экономике. Сам Эрнст Рем был назначен баварским государственным комиссаром и в середине марта 1933 г. образовал систему зондеркомиссаров СА при всех баварских региональных и окружных ведомствах. Комиссары были назначены также в 6 военных районах Баварии. Эти чиновники контролировали деятельность различных ведомств и зачастую вступали в противоречие с руководством ведомств и самой Баварии. Свою главную задачу эти чиновники видели в работе на пользу СА и оставались прежде всего членами СА. Их особое положение было закреплено внутренней инструкцией Рема. Согласно этой инструкции, все фюреры СА, назначенные на государственные посты «являются в первую очередь руководителями СА, а во вторую очередь — органами государственного управления». Рем не забывал о своих людях. По воспоминаниям современников, он планировал внедрить в органы государственной власти 74 000 фюреров СА. Смерть Рема не дала претвориться этим планам в жизнь, система зондеркомиссаров также ненадолго пережила своего создателя.

В отличие от некоторых своих подчиненных, Рем продолжал оставаться бессребреником, и даже обратился к своим подчиненным, желая упредить дух стяжательства: «Мы ничего не хотим для самих себя, да и не имеем права ничего хотеть лично. Оставьте свои посты и почетные должности другим. Если те немногие из нас, кто наряду с руководящими позициями в СА и СС заняли подобные должности, увидят, что от этого страдает их работа в СА, они с удовольствием оставят эти посты и будут гордиться тем, что являются руководителями коричневой армии. Потому что от них одних зависит судьба Германии, они одни могут завоевать и удержать победу чистого, незамутненного национализма и социализма».

Как уже указывалось, назначение зондеркомиссаров и их деятельность в целом вызывали негативную реакцию госслужащих. Вскоре их мнение стали разделять и такие столпы нацизма как Геринг и Фрик. Благодаря их поддержке в апреле 1933 г. появился закон «о восстановлении профессионального чиновничества», остановивший дальнейшее развитие института особых комиссаров СА в нацистской Германии. Лишь на территории Баварии деятельность комиссаров СА продолжалась. В сентябре 1933 г. зондеркомиссары СА при военных учреждениях были переименованы в «особых уполномоченных», а при гражданских управлениях — в «особых поверенных». Месяц спустя Гитлер, несмотря на протесты Геринга, разрешил Рему распространить деятельность особых уполномоченных на территории Пруссии.

Тем временем торжество НСДАП развязало руки террору. В течение первых месяцев количество жертв политических убийств перевалило за 500 человек. В первые дни были убиты наиболее одиозные враги национал-социализма — лидер баварской советской республики анархист Эрих Мюзам и убийца Хорста Весселя коммунист Алоиз Хелер. Во всех городах Германии происходили акты насилия. Движущей силой нацистского насилия были не только штурмовые отряды, в нем в равной мере участвовали все партийные организации. Коричневые рубашки носились уже всеми нацистскими организациями, и лишь эсэсовцы выделялись наличием черных головных уборов и брюк, поэтому все убийства, грабежи и насилия записывались на счет штурмовиков. Поскольку правительство еще продолжало быть коалиционным, а номинальную власть продолжал удерживать президент, Гитлеру пришлось выступить с обращением к СА и СС 10 марта 1933 г. Обращение содержало в себе требование «вести себя так, чтобы в истории нельзя было сравнивать национальную революцию 1933 г. с революцией спартаковского сброда в 1918 г.».

14 марта Геббельс был назначен министром нового министерства народного просвещения и пропаганды. Через неделю состоялось первое заседание нового рейхстага, а спустя два дня был принят дополнительный закон о правительственных полномочиях. В середине марта штабшеф Рем издал приказ о создании штабной стражи при штабах каждой группы и обергруппы; кроме этого, штабная стража создавалась лично для Рема и Геринга и для ОСАФ. В приказе предписывалось вооружить штабную стражу карабинами, а во время служебных мероприятий чинам стражи надевать стальные шлемы.

25 марта 1933 г. нацистами был организован первый концентрационный лагерь (КЛ) около Штуптарта. Вскоре началось создание КЛ по всей Германии. Лагеря стали одновременно создаваться по приказу фюреров СС и СА. Лагеря СС вскоре были признаны правительством, для их охраны СС сформировали специальные отряды, позже получившие название «Тотенкопф» («Мертвая голова»). Лагеря, организованные штурмовиками, признания не получили; наоборот, шеф гестапо Дильс получил от Геринга задание собирать материалы о произволе штурмовиков. Современники рассказывали ужасы о происходящем в этих лагерях. Вероятно по этой причине лагеря, организованные СА, получили название «диких». Первый такой лагерь был организован в пригороде Берлине — Ораниенбурге. Однако известно, что в этот лагерь привозили людей, арестованных гестапо, а также то, что в штате лагеря были служащие гестапо. По мнению французского историка Жака Деларю, штурмовиками было организовано около 40 КЛ с общим количеством узников в 40–50 000 человек.[82] Помимо лагерей штурмовики создавали и импровизированные тюрьмы — в подвалах, складах, сараях и т. п. Таких тюрем в одном только берлинском районе было около 50.[83]

Наибольшую «известность» получили лагеря в Вуппертале, Хохштейне, Бредове и Бреслау. Однако вскоре по требованию Геринга и министерства юстиции все «дикие» КЛ были закрыты. Однако не стоит обольщаться по поводу столь гуманного поступка Геринга. Как справедливо заметил, уже упоминавшийся Деларю «лагеря штурмовиков были закрыты отнюдь не по причине плохого обращения с заключенными, а именно потому, что они принадлежали формированиям СА».[84]

Тем временем в Германии волна террора продолжалась, в Киле штурмовики убили адвоката, члена социал-демократической партии, а в Хемнице — коммуниста. В Ратцебурге взвод штурмовиков избил двух солдат рейхсвера, насмехавшихся над их строем. В Берлине штурмовики избили офицера рейхсвера, не отсалютовавшего нацистскому знамени. Не отставали от рядовых штурмовиков и их лидеры — группенфюрер СА Ганс фон Чаммер унд Остен в гарнизонном баре оскорбил фенриха, не приветствовавшего его при входе в помещение.[85] Эти инциденты вызвали возмущение в министерстве рейхсвера и настроили основную массу генералов армии против СА. Эрнст Рем и его ближайшее окружение тем временем начало строить планы по строительству новой милиционной армии из штурмовиков. В этих планах рейхсверу отводилась задача по обучению штурмовиков. Командный состав новой армии планировалось набрать из фюреров СА. Карл Эрнст мечтал об организации «народного Генерального штаба».[86] В личных разговорах Рем стал часто повторять: «Серая скала утонет в коричневом море». Вскоре эти далеко идущие планы стали известны в рейхсвере. В качестве очередного шага к заветной цели Рем потребовал у руководства страны перевода 500 фюреров СА и 2000 унтерфюреров СА в рейхсвер.[87]