Евгений Васильевич поправил громоздкие очки, впихнул мне в руку дискету и стал торопливо пододвигать меня к выходу.

— Давай-давай, топай отсюда. Банк данных нашей сети стоит полмиллиарда. У меня на всех компьютерах установлена новейшая антивирусная защита. Но ты принесла что-то совсем мерзкое. Забирай.

Я разозлилась. Трясется над своими компьютерами, как зоопарковская обезьяна над эквадорским бананом, а у меня все планы из-за него рушатся.

— Знаешь, если бы ты действительно был компьютерным гением, каковым себя считаешь, то ни за что такого случая не упустил бы. Новый вирус на дороге не валяется! Мог бы что-нибудь придумать. Ну я же эту дискету как-то списала, и ничего, компьютер не взорвался. Ну, пожалуйста…

— Извини, Татьяна. Найди себе какого-нибудь частника-камикадзе, компьютеры сейчас у каждого пятого, он тебе распечатает. Если сможет.

— Да пошел ты!

Я круто развернулась и вышла из кабинета. Я, конечно, и раньше знала, что Женька нудноват, но не до такой же степени! Спит, наверное, тоже с компьютером, это и отражается на характере. Как можно так расстраивать беременную женщину!

* * *

Вечером к нам в гости пришла Марина. Почему-то с беспричинным подарком. Хорошая она женщина, несмотря на ущербного мужа.

— Ты сейчас просто обязана купаться в положительных эмоциях, — сказала Марина, разворачивая пакет, в котором переливалась белоснежным шелком блузка от Армани. — Я купила ее сегодня специально для тебя.

Я попыталась возразить, выставляя в качестве аргументации непомерную цену такой вещи, но до неприличия вяло.

— Ты же знаешь, что деньги у меня есть. Мне так хотелось сделать тебе приятное. Серж уже знает про это? — Марина указала пальчиком с наманикюренным перламутровым коготком на мой, пока еще плоский, живот.

— Пока молчу.

В прихожую вышел Сергей. Антрекот, как обычно, висел у него под мышкой, а в расстегнутом вороте спортивного костюма виднелась широкая, накачанная и умеренно-волосатая грудь. Я почувствовала невольную гордость. Супермен, что и говорить.

— Ну что, заговорщицы, шушукаетесь? Пойдемте в гостиную.

— А мне подарок сделали, — скромненько промяукала я, предъявляя драгоценный пакет.

— Это за какие такие заслуги? — удивился Серж.

— Повод действительно есть, — таинственно улыбнулась Марина.

— Ну ладно, загадочные вы мои, пошли выпьем, обмоем кофту, или что там у тебя. У меня тоже есть для вас подарок.

Предрассудки это все, что беременным нельзя пить. Я вот выпила — и ничего. Серж достал из своих бесконечных запасов прекрасный вермут, удивительно славно прогревший наши пищеводы. Также чистой нотой в гамме выпитого в этот вечер прозвучал «Реми Мартин» урожая 88-го года. Потом мы смастерили неплохой коктейль, после чего любовь друг к другу, до поры до времени загнанная на окраины души, вольным потоком устремилась наружу. Серж сидел на полу в обнимку с Мариной и говорил ей — Маринка, да ты ведь классная девчонка! Я гуляла полуголая в новой блузке и цеплялась к Антрекоту. Сергей пытался поцеловать мою берцовую кость и восхищался хрупкостью щиколотки. Марина клялась, что полюбила меня сразу же, как только увидела в первый раз на теннисном корте, и предлагала своего парикмахера. Слово «парикмахер» уже не поддавалось выговариванию, и у нее получалось «кракримахер». Я захлебывалась в потоке искреннего обожания, который они выплескивали на меня. Как и все редко выпивающие граждане, мы на 50 процентов имитировали опьянение. Потому что так было веселее.

Закончили гонкой с препятствиями. Серж был картингом и с диким ревом наращивал обороты двигателя, мы с Мариной изображали гонщиков «Формулы-1», трассой являлся путь из кухни в спальню, основными четырьмя препятствиями конечно же Антрекот. Мы с грохотом и визгом носились по квартире, время от времени невинно падая все вместе на пол, и это, надо отметить, подтверждало нашу старомодную неиспорченность и щепетильность. Тринадцатилетние дети на нашем месте стали бы играть не в гонки, а бесхитростно занялись бы групповым сексом.

У каждого из нас был свой повод, чтобы так безответственно расслабиться. Сергей играл в кошки-мышки с радиоактивными торговцами и в любой момент мог засветиться. Марина утратила предмет, которому она на протяжении последних лет замужества привыкла оказывать противодействие, и вынуждена была выслушивать за своей спиной убийственные комментарии знакомых дам относительно деятельности своего мужа. Я вообще болталась между небом и землей — безработная, беременная, покинутая Эванжелиной.

Уже совсем ночью я приставала к Марине с просьбой раздобыть компьютер, чтобы распечатать секретные документы. Она отвечала, кажется, что отправила свой компьютер к родственникам для ребенка, но ради меня она готова выписать его обратно, К сожалению, Марина не захотела остаться на ночь, и немало усилий нам пришлось положить на вызов такси. Сергей не попадал пальцем на нужную кнопку, мы ему как могли помогали, он постоянно отвлекался, телефон периодически падал на Антрекота, мы втроем с воплями сочувствия оказывали Антрекоту первую медицинскую помощь.

* * *

Наутро мы проснулись. Последовательное ощупывание отдельных участков тела позволило убедиться в том, что все кости, к счастью, целы. Обнаружила я себя в нашей арабской кровати относительно голую, то есть голую, но в чулках. Любимый собутыльник лежал рядом и сосредоточенно изучал потолок.

— По какому поводу мы вчера веселились? — глухо и серьезно спросил он.

— Не помню.

— А Марину куда дели?

— Не знаю.

— Проклятье, — инертно промычал басом Серж и вытащил из-под одеяла Антрекота. — На, держи своего кота. Извращенец пушистый.

— Антрекот, не стыдно подглядывать? — укоризненно спросила я кота, держа его перед своим носом.

«А то я вас не видел», — ответил Антрекот глазами.

— Да. Каждый раз одно и то же. Будем завязывать с вечеринками.

— Но в принципе мы еще не хроники.

— Перед Мариной неудобно.

— Она тоже была хороша.

— А что ты ей там про компьютер плела? — Я?

— Да, ты, ты. Про какую-то секретную дискету.

Неужели проговорилась? Не буду больше пить. Никогда. Только в исключительно редких случаях.

После обеда я наконец-то собралась с духом и позвонила Марине. Надо было выяснить, что еще я ей наболтала.

— Мариночка, — заныла я в трубку, — что мы вчера устроили, а? Так неудобно… Хотя с другой стороны — повеселились классно.

— Ой, я давно так не смеялась! Но мы же не делали ничего непристойного, а? — Маринин голос тоже звучал несколько смущенно. — Честно говоря, я с трудом восстанавливаю в памяти вчерашнее событие. Мы слишком много всего намешали, надо было пить что-то одно.

— А почему ты у нас не осталась?