с Гареевыми, наши с Лейлой брачные перспективы сильно улучшились. Нужно теперь ходить в мечеть, быть скромными и покорными, как и подобает примерным мусульманкам.

— Ясно, — открываю принесенное меню, бегаю глазами по картинкам и пытаюсь осмыслить услышанное.

— Я думала, ты на нас обиделась. Ни разу никому не позвонила, — озабоченно выдает Амина.

— Я и обиделась. Кто из вас был в курсе того, кем я войду в дом Тимура? — пытаюсь говорить спокойно, хотя внутри бушует буря.

— Мы все знали, — признается сестра, — но папа сказал, что тебе говорить нельзя — неизвестно, что ты выкинешь.

Пару секунд перед моим мысленным взором рисуются вариации ночного побега из родительского дома.

— То есть, он сознательно меня продал, — выплевываю сквозь зубы. Не могу в такое поверить. Зачем было нас всю жизнь баловать, чтобы затем воткнуть нож в спину?

— Папа считает, что лучше бы Тимур заинтересовался мной, — обиженно выдает Амина, — я была бы достойной женой, а ты можешь выкинуть все, что угодно. Гареев может вернуть тебя отцу и все наши шансы обнулятся.

— Ты бы осознанно согласилась стать третьей женой? — вздергиваю бровь и с новым интересом рассматриваю младшую сестренку.

— Почему нет? Он красивый и богатый, — Амина с завистью рассматривает машину за стеклом, потом переводит взгляд на мою шелковую блузку люксового бренда, облизывает глазами мой браслет.

— Ты думаешь так легко делить своего мужчину с другими? — в мое сердце вонзаются иголки.

— Ну, это же даже хорошо, — заливается краской сестра, — реже нужно ложиться в постель мужа и терпеть его прихоти. А так бы пришлось каждую ночь.

Хмыкаю. Размышляю открыть ли Амине глаза, но решаю, что не стоит. Запретный плод сладок. Пусть плод остается невкусным.

— Ну, давай рассказывай, какой у вас был медовый месяц, — нетерпеливо требует сестра.

Достаю телефон и показываю фотки с Гавайев. О Аллах, мы вернулись совсем недавно, а кажется, что все было в какой-то другой жизни. В той, где Тимур принадлежал только мне одной. Сейчас это кажется сказкой.

— А к тебе можно приехать в гости? — вкрадчиво спрашивает Амина.

— Не знаю, — растерянно пожимаю плечом, — надо спросить у Тимура. Но я выхожу на работу и редко теперь буду дома.

— Муж разрешил тебе? — сестра округляет глаза, — мама сказала, что у такого человека, как Гареев, жена никогда не будет работать. Он добр к тебе, исполняет все желания. Ты должна каждый день благодарить Аллаха, что он послал тебе такого мужа, — с горячностью заявляет Амина.

В какой-то момент восторженная зависть сестры начинает меня утомлять. Можно было бы попрощаться, но мне категорически не хочется возвращаться домой. Я затаскиваю Амину в машину и прошу отвезти нас в парк.

Всю дорогу сестра ерзает на кожаной обивке сидения и восхищенно посматривает на шофера.

В парке водитель уже не ждет нас в машине, а сопровождает в некотором отдалении. Мы долго гуляем вокруг пруда и болтаем обо всем на свете, как раньше.

Когда сил не остается, я с сожалением прощаюсь с Аминой и возвращаюсь домой.

На лестнице встречаюсь с Аидой, которая мечет в меня молнии ненависти.

— Я уже подумала, что ты решила сбежать и освободить нас от своего присутствия.

Борьба в моей натуре, но сейчас мне внезапно становится страшно.

Не надо было дразнить змею утром. Пока она ждала эффекта от своей гадости с подменой таблеток, Аида была относительно безопасна. Теперь она придумает что-то новое.

Отныне я не могу бездумно бросать вызов старшей жене, потому что рискую не только собой.

С другой стороны, если она будет думать, что я могу забеременеть, то будет за мной тщательно следить, обо всем догадается и расскажет Тимуру.

Взвесив все за и против, я оповещаю Аиду:

— Сделала укол, теперь можно месяц ни о чем не волноваться.

Наблюдаю за ее перекосившимся лицом и удовлетворенно иду в свою комнату. Хоть какая-то моральная компенсация за то, что сегодня ночь Аиды.

Глава 6.2. Мысли

После ужина лежу в джакузи. Всё-таки есть свои плюсы в новой жизни. И все они связаны с радостью тела. С душой все гораздо сложнее.

Может стоит впасть в гедонизм, там душа совсем не обязательна. Покой и никаких терзаний.

Вот зачем Тимуру эти ужины? Какая-то изощренная пытка. Как это там в социальных сетях зовут. Забыла чудное слово. А! Настоящий абьюзер.

Никому кроме него самого эти трапезы не приносят радости. Ну может еще Камиле, она всегда рада любой компании.

Дом же реально большой. В нем можно не пересекаться. Аида забила подвал, Малика библиотеку. Возможно, я бы тоже нашла свою территорию, если бы этим озаботилась.

Дом не мужчина. Его легко поделить.

Нет, обязательно нужны эти ужины, чтобы всем потрепать нервы.

Мысли плавно текут дальше. Вспоминаю своих родителей. Пытаюсь понять их логику.

Ведь не было никакой гарантии, что Тимур хорош в постели. Что погладит меня по шерстке и заставит убрать коготки. Я же могла взбунтоваться. Удрать, объявить голодовку. Неужели не было страха, что меня возвратят с позором?

Судя по словам Амины, такой страх был у родителей и остается. Отец, всегда избегавший рисков, решил в этот раз рискнуть. Видимо подумал, что на этот раз игра стоит свеч.

Наверное, я могу все это понять. Но понять не равно простить. Всего лишь половина от простить.

Нет, я не собираюсь воевать с Тимуром. Воевать за него, может быть. Хотя уже не уверена.

Война — занятие одиноких и отчаянных. А я теперь не одна. В боях может настигнуть и поражение. Не могу сейчас допустить таких рисков.

Складываю руки на животе и пытаюсь почувствовать жизнь. Новая жизнь — это новая вселенная. В голове возникает разрежённость, и я падаю в космическое пространство. Парю в черной невесомости среди мериадов звезд.

Неужели я обычная девушка способна создавать новые вселенные. Разве это под силу не только Аллаху? Но факт остается фактом —