по-моему, красавчик из рояля меня вырубил, – пожаловалась я другу и осторожно потрогала свою шею. – Нажал куда-то сюда – и я отключилась.

– Серьезно? Уверена, что это тебе не приснилось? – Петрик смотрел недоверчиво, и я быстро поняла почему. – Взгляни, ты мне прислала вот это!

Я посмотрела на светящийся дисплей его мобильного. В мессенджере голубела табличка входящего сообщения: «Я под слоном». Отправителем значилась Моя Буся Люся.

– Я, к сожалению, не сразу понял, что ты имеешь в виду сквер со скульптурным слоном, сначала отвлекся на какие-то эротические фантазии, – повинился Петрик. – Но потом сообразил, что такая порядочная девушка, воспитанная интеллигентной бабушкой, не станет до окончательного разрыва изменять Караваеву непонятно с кем, особенно со слоном…

– Я это не посылала! – Вытянув из кармана свой мобильный, я зашла в мессенджер и зависла, увидев последнее исходящее сообщение: «Я под слоном». – Чертовщина какая-то…

– Это никакая не чертовщина, а вполне нормальный результат утотребления водяры с шампанью, – успокоил меня Петрик. – Идем отсюда, вызовем такси на парковку, в сквер машина все равно не заедет.

До дома мы добрались без приключений, а там я сразу завалилась в кровать.

Парковая лавочка – так себе спальное место.

Спала я крепко и долго, совершенно забыв о том, что на утро у нас были планы.

К счастью, бесценный Петрик позаботился обо всем.

Когда я выползла из своей комнаты, вялая, как осенняя муха, на столе в кухне меня ждал завтрак – сырники с изюмом. Тюлевые занавески на большом, в пол, французском окне красиво парусили, а на залитой солнцем террасе восседал в позе лотоса мой дорогой друг.

– Доброе утро, моя бусинка! – бодро крикнул он, услышав, что я включила кофеварку. – Мне капучинку сделай, а сырники можешь съесть все, я худею.

– Угу. – Я запрограммировала агрегат на два капучино и пошла в ванную.

Когда вышла – Петрик уже переставил чашки с готовым напитком на стол и устроился на любимом высоком стульчике.

– Выспалась? Хорошо себя чувствуешь? Прекрасно. Я уже договорился о встрече с Лариной.

– С кем? – Спросонья я тупила.

– С Татьяной Петровной Лариной, учителем биологии из двенадцатой школы. – Петрик посмотрел, как я уплетаю сырник, вздохнул, пытливо ущипнул себя за впалый загорелый живот, махнул рукой – мол, была не была! – и тоже взял румяный кружочек. – Я позвонил в эту школу, спросил, когда сегодня можно будет застать Татьяну Петровну, и мне сказали, что у нее уроки с девяти до двенадцати.

– Тебе без вопросов выдали эту информацию? – слегка удивилась я.

– Какие вопросы, я же сказал, что звоню из следственного комитета. – Петрик допил кофе и спрыгнул со стульчика. – Все, я пошел одеваться, и ты тоже не засиживайся.

– Почему?

Кофе не успел подействовать, я все еще тупила.

– В полдень карета превратится в тыкву! – удаляясь, ответил Петрик. – Училка уйдет с работы!

– Видишь, как правильно я все рассчитал, – похвалился дружище часом позже, когда мы с ним уже встали караулом у школьных ворот. – В здание нас не пустили бы, там охранник… Вот времена, а? В тюрьму попасть проще, чем в школу… Но тут мы с тобой подстережем Татьяну Петровну, никуда она не денется.

– Мы же не знаем, как она выглядит, – напомнила я.

– Люся, логику включи! Учительница – тетенька в возрасте, неужто мы не отличим ее от школьниц? Да вот же она! – Петрик уверенно указал на пышную даму в длинном белом жилете поверх цветастого платья.

Она спускалась с высокого школьного крыльца, подбирая юбку, чтобы не наступить на ее край.

– Почему ты думаешь, что это именно она? – Я не то чтобы сомневалась или спорила, просто интересно было понять ход дедуктивных мыслей друга.

– Элементарно, Люся! На даме платье в стиле бохо от Кавалли и длинный жилет-оверсайз из твида от Гуччи. Простые школьные учительницы так не одеваются, им это не по карману.

– Она недавно премию от Министерства образования получила, двести тысяч. Могла принарядиться.

– Да нет же, Люся, ты разве не видишь? – Петрик загорячился. – Платье из коллекции позапрошлого года, а жилет – вообще зима-осень семнадцатого! Плюс очевидно же, что жилет предполагался оверсайз, а на ней он в обтяжку, тогда как платье слегка длинновато, оно должно быть по щиколотку! То есть вещи для нее не только слишком дорогие, но и не по размеру, значит, они с чужого плеча. Я уверен, Татьяна Петровна донашивает наряды за богатой сестричкой, которая была чуть выше и стройнее! Да мы ее сейчас спросим…

Я не успела остановить друга, как он решительно преградил путь даме в Гуччи с Кавалли:

– Гражданка Ларина Татьяна Петровна?

– Да. – Дама остановилась, переложила из одной руки в другую тяжелую на вид сумку-портфель, окинула Петрика внимательным взглядом с головы в золотистых локонах до ног в белых замшевых лоферах. – Вы не похожи на следователя!

– И слава богу! – Петрик размашисто перекрестился и подвинулся, выпуская на сцену меня.

– Мы не следователи, Татьяна Петровна, – сказала я. – Мы знакомые вашей погибшей сестры.

– И что? – Ларина снова переложила сумку из руки в руку.

– Вам тяжело, давайте присядем, – спохватилась я. – Поговорим на лавочке…

– Не о чем мне с вами разговаривать. – Татьяна Петровна решительно обошла меня и зашагала к трамвайной остановке.

– Может, о том, что Ольгу убили? – сказала я ей в спину.

Ларина остановилась. Развернулась к нам. Секунду подумала.

– Хорошо, давайте поговорим. – Она первой направилась к лавочке.

– Должно быть, Татьяна Петровна очень строгий учитель, – прошептал мне Петрик, пока мы догоняли быстро шагающую Ларину. – Я прям боюсь, что она сейчас скажет: «Садитесь, Карамзин, два!»

– Садитесь, – сказала Татьяна Петровна, заняв правый край лавочки.

Мы с Петриком, как воробушки на жердочке, устроились на левом.

– Говорите. – Строгая училка взглянула на часики на запястье. – У вас девять минут, потом подойдет мой трамвай, и я должна на него успеть.

– У нас есть сомнения, что Ольга погибла случайно или покончила с собой! – выпалила я.

– А у следователя таких сомнений нет, дело уже закрыто, – парировала Ларина.

– У следователя просто нет желания разбираться, – влез Петрик. – Эти следователи – они та-акие тупые дуболомы, вы бы знали! – Он закатил глаза.

– Уж дуболомов-то я навидалась. – Татьяна Петровна хмыкнула и снова посмотрела на часики. – Вы от меня чего хотите?

Я толкнула друга локтем, чтобы не мешал, и быстро спросила:

– Скажите, могла ваша сестра совершить самоубийство? У нее была причина?

Ларина вздохнула:

– Чужая душа – потемки.

– Вы же сестры!

– И что? У каждой давно уже была своя жизнь. Оля богатая, нигде не работала, детей не завела, все заботы – о своей красоте и привлекательности. А я четверть века в