— сказал он шепеляво. — А женьщина.

Глаза у него были косые. А кончик длинного хрящеватого носа немножко раздваивался.

— Что? — спросила Вероника.

Порывшись в карманах, достала проездной. Кондуктор на него не взглянул.

— Давайте в карты сыграем, — сказал он. — На раздевание.

Вероника молча смотрела на его шелушащуюся переносицу. Она не боялась. Но чувствовала невыносимую усталость.

— Идите на своё место, — сказала она.

— Я плохо играю. Два раза в жизни играл. И оба раза проиграл.

— Уйдите. Я хочу спокойно доехать.

— А далеко вам? — спросил он.

— Вас это не касается.

— До метро?

— Дальше.

Кондуктор вытер смешной нос указательным пальцем и ушёл на своё место. Трамвай ехал по ночной улице, дребезжа и покачиваясь. За окном бесконечным караваном проплывали неотличимые друг от друга панельные дома. «Куда сбежать?» — подумала Вероника рассеянно. Посмотрела на своё отражение в оконном стекле и сразу же отвернулась.

На остановке у метро трамвай стоял чуть дольше обычного. Никто не вошёл и не вышел. Двери захлопнулись. Поехали дальше. И тут свет в салоне погас. Осталась гореть только одна лампа рядом с водительской кабиной.

— В чём дело? — крикнула Вероника.

— Трамвай идёт в парк, — скучающим тоном сообщил кондуктор.

— Я на следующей выхожу. Он остановит?

Ответа не последовало. Кажется, кондуктор в этот момент зевал.

— Вы слышите, что я говорю?

— Слышу, — ответил кондуктор из полумрака.

Трамвай разогнался и промчал остановку.

— Стойте, стойте!

Вероника вскочила с места и, хватаясь за поручни, двинулась к водительской кабине. Она чувствовала себя матросом, пробирающимся по палубе корабля, попавшего в шторм.

— Женьщина, ведите себя прилично, — сказал идиот кондуктор.

Добравшись до кабины, Вероника стала молотить кулачком в окошко, завешенное с той стороны старым календарём. Трамвай затормозил так резко, что её прилепило к дверце. Кондуктор слетел со своего места и, дёргая ногами, прокатился по полу. Раздался противный гул откуда–то из–под пола. Единственная лампа погасла, но почти сразу вспыхнул весь свет. Из кабины вышла испуганная пожилая женщина в форме вагоновожатой.

— Что случилось? — спросила она.

Её нижняя челюсть слегка дрожала.

— Мою остановку проехали, — ответила Вероника, отряхивая рукав, хотя он был чистый.

— Но мы едем в парк.

— Я сообщил, — подал голос кондуктор. — Сразу же сообщил.

Он лежал на полу.

— Выпустите меня, — попросила Вероника.

— Выпускаю, — сказала вагоновожатая, вернулась в кабину и открыла двери.

Вероника вернулась по трамвайным рельсам. У своей остановки свернула во дворы. Почему–то вспомнилось, как Игорь безуспешно пытался прикурить. Интересно, получилось ли у него? А если нет, что он стал делать? Поплёлся в ночи покупать новую зажигалку? Позвонил соседям и попросил огня? Или соседке? Кажется, этажом ниже живёт какая–то шалава. Вероника ощутила что–то вроде изжоги. Ужасно захотелось позвонить ему и долго кричать срывающимся голосом. Вероника представила, как он молча выслушает и отключится. Оставит её наедине с её криком. И станет только хуже.

Лифт не работал. Он застрял где–то на верхнем этаже и с грохотом сам по себе открывал и закрывал двери. Пришлось идти по лестнице. Жила она на четвёртом этаже, но сейчас ей казалось, что топать придётся как до луны.

Она зашла в прихожую, тихонько закрыла дверь и некоторое время не дыша стояла в темноте. Прислушивалась к ударам своего сердца. Дождалась, пока ритм выровняется, включила свет и бросила на тумбочку ключи от квартиры. Из комнаты вышел мужчина с сибирским котом на руках.

— Наконец–то, мы с Васенькой ужасно волновались, — сказал мужчина, перехватив кота поудобнее. — Я два раза звонил. И писал. А ты не отвечаешь.

Вероника махнула рукой.

— Не слышала. Дурацкий трамвай погнал в парк. И увёз. Еле вышла.

— Зачем трамвай? От метро ведь пять минут идти.

— Я устала, как собака, — сказала Вероника. — Сил вообще нет.

— Прими ванну.

— Не хочу я ванну.

— А что ты хочешь?

— Ничего я не хочу.

Вероника стащила плащ и, как тряпку, повесила на вешалку.

— Если так волновался, мог бы выйти и встретить.

— Я собирался. Я даже в полицию позвонил.

— Это ещё зачем? — удивилась Вероника.

— Ну как. Я ведь переживал. И сказал, что моя жена сильно задерживается.

— И что они ответили?

— Тебе лучше не знать.

— Тогда и не говори.

— Свиньи!

Вероника наклонилась и тут же выпрямилась. Мужчина жалковато улыбнулся и спросил:

— А где твои туфли?

Без огня

Впереди была долгая ночь, и Кучеров точно знал, что до рассвета уснуть не сможет. Побродив по квартире, он вышел на кухню и посмотрел в окно. Проехал последний трамвай и скрылся за соседним домом. Кучеров заглянул в холодильник. Там стояла початая бутылка «Столичной», лежал кусок подсохшего сыра «Российский. Красная цена» и зелёное яблоко, уже слегка сморщенное. Ни выпить, ни закусить желания не возникло. Кучеров достал из портсигара сигарету, снова попробовал прикурить. Зажигалка чиркала вхолостую, колёсико проворачивалось с трудом. Кажется, кремень весь вышел. Или вывалился. Кучеров кинул зажигалку в мусорное ведро. Достал бутылку, хлебнул водки, закусил сыром. Магазины закрыты. В соседнем дворе раньше был круглосуточный павильон, в прошлом месяце его снесли. Там продавали палёную водку по шестьдесят рублей и поддельные сигареты по семьдесят. Зажигалки тоже, конечно, продавали. И тоже поддельные. Как–то Кучеров купил китайский «Крикет» с кривым колёсиком. Удивительно, но зажигалка исправно работала, пока не закончился газ. Правда, пламя было зыбким. Зато высекалось без проблем.

Промелькнула дурацкая идея вызвать такси и сгонять к метро. Кучеров даже рассмеялся. Интересно, а можно ли заказать доставку зажигалки? Он представил курьера, мчащегося сквозь ночь на велосипеде, везущего ему какой–нибудь «Крикет» или «Бик» за пятьдесят рублей. Смешно, смешно, конечно, смешно.

Курить хотелось невыносимо. Соседи наверняка уже спят. Они все пожилые люди, потихоньку доживающие свой век. Наверняка не пьют, не курят, не заводят любовниц и любовников, не расходятся с ними. Никто из них не даст ему огня посреди ночи. Даже дверь не откроют. Но, впрочем, этажом ниже жила девушка лет двадцати. Иногда Кучеров встречал её у лифта или во дворе. Всякий раз они здоровались и кивали друг другу. Симпатичная. Имени её он не знал.

Кучеров вышел из квартиры, спустился и позвонил в дверь. Она открыла сразу. Будто ждала кого–то. От неожиданности Кучеров забыл заготовленную фразу, которая начиналась с извинения за поздний визит, и просто издал короткое мычание. Соседка смотрела на него, вопросительно приподняв брови и слегка приоткрыв рот. У неё были длинные светлые волосы и зелёные глаза. Цвет почти совпадал с яблоком из его холодильника.

— А вы даже не спросили, кто там, — пробормотал Кучеров смущённо.

— Кто там? — спросила она.

Он растерялся и ответил:

— Я.

Соседка окинула его взглядом с головы до ног.

— У вас нет огня? — спросил Кучеров. — Моя зажигалка сломалась. Ужасно хочется курить.

— Надо же, как вы вовремя, — сказала девушка. — Зайдите–ка.

Квартира была точной копией его собственной — одна планировка. Маленькая прихожая, маленький коридорчик, две маленькие комнаты, маленькая кухня.

— А у меня как раз сигареты закончились, — сказала соседка. — Магазины уже закрыты. Хоть доставку заказывай. Но вряд ли сигареты возят доставкой. Давайте меняться. Я вам дам огня. А вы мне несколько сигарет.

— Конечно, — сказал Кучеров. — Без проблем.

Он достал портсигар и раскрыл. Девушка взяла четыре сигареты и ушла в комнату. Кучеров ждал и рассматривал линолеум. В его квартире был постелен точно такой же, имитирующий деревянный паркет.

— Идите сюда, — крикнула девушка.

— А? — тихо отозвался Кучеров.

Он вдруг отчётливо увидел, как соседка разделась, легла на кровать и раздвинула ноги. Ему стало неловко. Кучеров медленно вошёл в комнату. Конечно, соседка не разделась, не легла на кровать и не раздвинула ноги. Она стояла посреди комнаты, уперев руки в бока, и смотрела куда–то