— Я люблю тебя, мама.

— Я тоже тебя люблю, mio bel leoncino. — Я наклонилась и поцеловала его в щеку.

— Спокойной ночи! — Он помахал рукой и побежал обратно к двери.

Я притворилась, что храплю, и услышала, как он тихо открыл дверь.

— Спокойной ночи, мамочка, — прошептал он, прежде чем закрыть за собой дверь.

Когда он ушел, я снова села, не в силах перестать улыбаться. Я откинуласт назад и ждала… и ждала… и, черт возьми, ждала.

Не важно, сколько раз мы ссорились или как сильно злились друг на друга, мы всегда спали вместе. Всегда. Это было нашим личным правилом. И все же прошло почти три часа с тех пор, как я оставила его в подвале, а он все еще не лег спать. Часы рядом со мной показывали 3:47 утра, и я поклялась, что, если пройдет еще минута, я швырну их в дверь. Я не могла уснуть. Ему лучше не спать где-то еще.

— Боже мой, — прошептала я про себя. Когда я успела стать такой? Женой, ожидающей своего мужа? — Что со мной не так? — Я застонала, хватая подушку и закрывая ею лицо. Я Мелоди Каллахан! Кровавая Мелоди. Глава итальянской мафии. Губернатор Иллинойса. Взрослые мужчины писались у меня на глазах. Женщины даже не могли посмотреть мне в глаза! Я гребаный босс! Так какого черта я полностью теряю хладнокровие из-за мужчины? Ну и что, что я люблю его! Ну и что, что он отец моих детей? Я хладнокровная и собранная. Я та, кто права! Это он пытается превратить нашу дочь в сказочную девицу, попавшую в беду! Если кому-то и не следует уснуть, так это мне!

— Мел!

Мои глаза открылись, когда подушку убрали с моего лица. Он смотрел широко раскрытыми глазами, пот стекал по его лицу и носу.

— Что, черт возьми, ты делаешь?! — он заорал на меня, когда я села.

— Что? — Я крикнула в ответ, но он не ответил. Он глубоко вздохнул, покачал головой и сел на край кровати рядом со мной. Он переоделся в черные шорты для бега и черную майку без рукавов, спина которой была мокрой от пота.

— Больше так не делай, — пробормотал он, снимая потный бандаж на лодыжке и бросая его на пол.

— Что…

— Я пришел сюда, готовый закончить нашу дискуссию, и обнаружил, что ты не отвечаешь, закрыв лицо подушкой.

Я ухмыльнулась.

— Ты действительно думаешь, что так я встречу свой конец? Подушка?

— Я не думаю о том, как ты умрешь, Мел. Подобные мысли…

Он ничего не сказал, просто встал с кровати и схватил свой бандаж, прежде чем пойти в нашу ванную. На мгновение я подумала о том, чтобы присоединиться к нему, но просто осталась на месте. Это не заняло много времени; душ был включен в одну секунду, затем выключен в следующую, и он вышел, вытирая волосы полотенцем, одетый только в темно-зеленые атласные пижамные штаны. Его мускулистая грудь, каждый выпуклый кубик пресса был полностью открыт для меня. Кровать скрипнула, когда он поднял одеяло и сел рядом со мной. От него пахло свежими специями.

Тишина.

Единственным звуком было наше дыхание.

— Что ты делаешь? — Я сдалась первой, когда он повернулся на бок, чтобы поспать.

— Я устал, Мелоди…

— Мы не ложимся спать сердитыми, поэтому либо мы решаем проблему, либо не спим.

Он застонал, прежде чем повернулся ко мне.

— Ты пытаешься свести меня с ума? Это все? Ты хочешь, чтобы я просто сорвался…

Я нежно поцеловала его, прежде чем прижалась лбом к его лбу.

— Я действовала агрессивно, но ты знаешь, что я такая, какая есть. Тем не менее, я делаю это не потому, что хочу расстроить тебя, Лиам…

На этот раз он поцеловал меня, его руки коснулись моей шеи, прежде чем он перевернул меня на спину и лег на меня сверху.

— Раздражает, когда кто-то перебивает тебя, когда ты говоришь, не так ли? — Он ухмыльнулся, и я закатила глаза, пытаясь оттолкнуть его, но он прижал меня к себе. — Я знаю тебя, Мел. лучше, чем кто-либо другой в этом мире. Я знаю, ты переполнена той любовью, которую испытываешь к нашим детям, вот почему я знаю, что ты также не хочешь давить на Дону. Но ты должна Я понимаю. Я ненавижу это, но я понимаю. Я злюсь не на тебя, я злюсь из-за того, что разрываюсь между ролью родителя и босса. Мне нравится быть веселым родителем.

Я глубоко вздохнула. Мы снова были на одной волне.

— Поэтому мы перестаем с ними нянчиться.

— Да, — пробормотал он, кладя голову мне на грудь. Запустив руку в его волосы, я знала, что он не отпустит меня, поэтому устроилась поудобнее в его объятиях.

Он был прав.

Никто не знал меня так, как он. Никто не понимал меня лучше, чем он.

ГЛАВА 7

«Я бессердечная сука. Я замкнутая, раздражительный трудоголик, безжалостная эгоистка».

— Элли Блейк

МИНА

Я выросла в бедности.

Беднее, чем обычные бедняки.

Мои родители не перебивались с одной работы на другую.

Мы не жили в трейлерных парках или на задних сиденьях автомобилей.

Нет. Бедность в Чайнатауне была совсем другой.

Мой отец покончил с собой, когда мне было девять, оставив мою мать, которая отдала бы свои руки за бутылку соджу, одну заботиться о четырех детях. Можно с уверенностью сказать, что у нее ничего не вышло. Моя сестра замерзла насмерть однажды зимней ночью, когда мы спали под мостом. Моя мать сказала мне взять ее куртку, а когда я этого не сделала, она забрала ее себе. Мой брат…он убежал, но не раньше, чем украл собранную мной мелочь на сумму 1,89 доллара. Мы были вдвоем с матерью, пока моя мать не продала меня в проституцию. Я даже не сопротивлялась. Они сказали мне, что я буду сыта и в тепле. Еда. Не