– Значит, так, – решил Ольхин. – На Бахчисарайскую к Дуне идут Завьялов и Волошко. А мы с Гиви – на Базарную к Битку.

– Опять к бабе! – недовольно произнес Волошко и покрутил головой. – И в мирной жизни я с ними навоевался, так еще и на войне приходится!

– А что такое? – недоуменно спросил Ольхин.

– Это у него приятные воспоминания о недавней встрече с Надеждой, – улыбаясь, пояснил Завьялов. – Ну, которая жена без вести пропавшего Бильярдиста.

– Что, так понравилась? – Ольхин тоже улыбнулся.

– А то! – ответил Завьялов и указал на Волошко. – Особенно Степану. Да и он ей тоже. Просто-таки любовь с первого взгляда.

Волошко хотел что-то ответить, но не сказал ничего и лишь досадливо крякнул.

– Ладно, – хлопнул ладонью по коленке Ольхин. – Седлаем коней и осторожными перебежками в атаку! Встречаемся в девятнадцать ноль-ноль здесь же.

Улицу Бахчисарайскую и на ней дом номер тринадцать Завьялов и Волошко нашли без труда. Для начала они остановились в отдалении и присмотрелись. Дом был как дом, небольшой, приземистый, сложенный из неоштукатуренного камня-ракушечника, с двумя окнами, выходящими на улицу, и деревянной некрашеной дверью. От улицы дом был отгорожен невысоким забором из того же ракушечника. Под окнами располагался палисадник, в котором росли два можжевеловых куста и какие-то желтенькие цветочки. Возле дома никого видно не было, окна – занавешены, дверь, похоже, была наглухо заперта.

В сам дом Волошко и Завьялов не пошли. Они лишь окинули его оценивающим взглядом и постучали в дом напротив.

– Хозяева, а хозяева! – громко окликнул Волошко. – Если вы есть, покажитесь!

Скоро из дома вышли двое – старуха и старик. Подойдя к калитке, они стали молча смотреть на Завьялова и Волошко.

– Здравствуйте, люди добрые, – учтиво поздоровался Степан. – Тут, понимаете ли, такое дело… Квартирку мы подыскиваем для временного поселения. Может, пустите на постой? Люди мы тихие, не стесним. Заплатим чем пожелаете – хоть деньгами, хоть харчами. Ну, так как? Сговоримся?

– Да оно бы, конечно… – неуверенно произнес старик, переглянувшись со старухой. – Мы бы с радостью. Да вот только – такая беда…

– А что такое? – участливо поинтересовался Волошко.

– Дочь к нам поселилась на долгое жительство, – пояснил старик. – С тремя малыми детьми. – Ее-то дом разбомбили. Вот ведь какое дело… А потому у нас теснота. Да еще и малые дети. Так что, солдатики, вы уж извиняйте. Не по злу мы вам отказываем.

– Оно конечно, – участливо сказал Волошко. – Какой уж тут постой при таких-то делах? Что ж, извиняйте. Будем искать дальше. Домов-то на улице много. А вот скажите, кто, к примеру, проживает в этом домике? – Волошко указал на тринадцатый дом. – Как думаете, к ним можно поселиться?

– А Любка там проживает, – скороговоркой ответила старуха. – А больше никто, одна только она. Да вот только шалопутная она. И не смотри на меня так! – накинулась она на старика! – Знаю, что говорю! Шалопутная, и все тут!

– Это как же понимать? – спросил Волошко.

– А вот так и понимай. Шалопутная! – исчерпывающе пояснила старуха, но затем решила дать дополнительные разъяснения: – Ну, а кто же она, если к ней почитай каждую ночь шастают мужики? То один, то другой… Понятное дело, что полюбовники! Вечером, значит, придут, а ранним утром уходят. И озираются кругом, когда выходят из дому! А я-то все вижу! У меня оконце как раз напротив! Говорю же – шалопутная!

– Ну, ты гляди, что делается! – поразился Волошко. – Будто и войны никакой нет! Вечером приходят, а утром уходят… Но с другой-то стороны, откуда им взяться, мужикам-то? Ведь война. Все мужики на фронте. Вот ведь какое дело! А тут, понимаешь, приходят, и все разные… Сомнительно…

– А ты не сомневайся! – оскорбилась старушка. – Коль я говорю, то так оно и есть! Приходят, и всякий раз разные!

– А может, это солдаты? – предположил до этой поры молчавший Завьялов.

– Какие такие солдаты? – удивилась старушка. – Солдатам полагается быть в солдатской одежде! Вот как у вас. А эти совсем в другой одежде. Говорят тебе – полюбовники!

– Ох, доведет тебя твой язык! – старик неодобрительно повертел головой и даже дернул старушку за руку. – Да и меня заодно. И дочь нашу вместе с малыми детьми… Все пойдем под откос из-за твоего языка!

– А ты меня не дергай! – отмахнулась старушка. – Не немцам я все это рассказываю, а своим, родным!

– Вот это – правильно! – согласился Волошко. – Золотые твои слова, мать! Ну, что ж… В дом с полюбовниками мы, конечно, селиться не станем, а пойдем вдоль по улице. Где-нибудь да найдем приют.

– А идите, родимые! – напутствовала старушка. – Народ у нас добрый. Где-нибудь да найдете угол. А то что ж это за жизнь, если переночевать негде?

Какое-то время Завьялов и Волошко молча шли по улице.

– И что скажешь? – спросил наконец Волошко.

– Как говорит наш Гиви, проверять надо, – ответил Завьялов.

– Это точно, – согласился Волошко. – Очень уж мне бы хотелось познакомиться с той Любкой поближе. И с ее полюбовниками, конечно. Главное дело, война, а они шастают к ней по ночам и в штатской одежде. А утром – уходят. И оглядываются…

Улицу Базарную и пятый дом на ней Ольхин и Вашаломидзе отыскали не сразу, а лишь изрядно поплутав по узким и запутанным улочкам и переулкам центральной части города. Но нашли. Дом представлял собой продолговатое каменное строение с двумя входами – по одному на каждом торце.

– Квартира номер один и квартира номер два… – задумчиво сказал Ольхин. – Пока что немцы не соврали ни в чем. Значит, в какой-то из квартирок должен обитать и тот, кого они назвали Битком.

– Что такое биток? – спросил Гиви.

– Не знаю, – пожал плечами Ольхин. – В детстве, когда мы праздновали Пасху, так называлось битое крашеное яйцо. А еще, по-моему, так называется в бильярде шар, которым разбивают другие шары. А может, еще что-нибудь… Если, допустим, Биток – это кличка, то она могла произойти от фамилии. Вариантов здесь тьма. Да и неважно это… Сейчас важно другое – у кого бы нам разузнать, кто обитает во второй квартире?

Разузнать они решили тем же самым способом, что и Волошко с Завьяловым. То есть постучаться в дверь какого-нибудь соседнего дома, завести с его обитателями разговор насчет постоя, а попутно разузнать и о жильцах дома номер пять. Был и другой вариант – под тем же самым предлогом постучаться в дом номер пять и увидеть, что там внутри, собственными глазами. Даже если во второй квартире и впрямь обитал тот самый Биток, особого подозрения у него Ольхин и Вашаломидзе не вызвали бы. Сейчас многие солдаты и офицеры ищут себе постой, а потому какие могут быть подозрения? Решили остановиться на втором варианте.

– Обычно квартиры нумеруют слева направо, – сказал Ольхин и кивнул на одну из дверей. – Значит, квартира номер два – эта. Ну что, попытаем счастья?