— Уладит? — переспросила Фэнси нахмурившись. — Что он имел в виду?

— Этого никто не знает. Отец так ничего и не сделал. Чанс вырос у Эндрю и Марты, и, насколько я знаю, они заботились о нем как о родном сыне. Пока были живы, разумеется.

— А они уже умерли? — спросила Эллен.

— Когда Чансу исполнилось десять, Марта осенью того же года умерла от лихорадки, — вздохнул Хью, — а Эндрю через шесть лет убили индейцы. Когда Чанс узнал об этом, он тут же отправился искать их. Совсем один, без чьей-либо помощи. — В голосе Хью звучала гордость за старшего товарища. — Он выследил их, пришел в их лагерь и спросил, кто убил Эндрю. — Хью покачал головой. Казалось, он и сейчас не верит в то, что подобное могло произойти. — Вождь племени был настолько поражен храбростью Чанса, что указал ему на убийцу. Чанс тут же вызвал негодяя на поединок, и они дрались на ножах. И, — Хью улыбнулся, — судя по тому, что Чанс сейчас здесь, с нами, ему удалось отомстить за Эндрю.

— Он хладнокровно убил человека? — ужаснулась Фэнси.

Хью посмотрел ей в глаза.

— По-моему, вы не совсем поняли, — произнес он. — После смерти Марты Эндрю заменял Чансу и отца, и мать — одним словом, стал для него всем. Эндрю был очень хорошим человеком, преподавал в школе, много знал, любил книги, ему нравилось заниматься с детьми, в том числе и с Чансом. Его отзывчивость поистине не знала границ. Он был готов обогреть и накормить любого, кто приходил к нему, даже индейцев. И вот такого человека, — голос Хью стал суровым, — зверски убили, а его школу сожгли. Индеец, которого вам так жалко, — убийца! Он убил человека, которого Чанс называл отцом. Скажите, мог ли Чанс не отомстить?

Фэнси не ответила. Нет, подумала она, отворачиваясь и глядя в сторону, Чанс не мог поступить иначе. Если кто-то нападает на близких ему людей, он тут же встает на их защиту.

— И ему было всего шестнадцать лет? — Эллен взглянула на Хью широко раскрытыми от удивления глазами.

Хью кивнул.

На некоторое время воцарилось молчание. Почувствовав вскоре, что оно становится тягостным, Фэнси вновь заговорила.

— И все-таки непонятно, почему ваш отец до сих пор не хочет ничего рассказать о том, кто настоящие родители Чанса, — задумчиво проронила она. — В конечном счете с того времени прошло уже немало лет, и, что бы он ни говорил, это не вызовет скандала. Даже если заявит, что Чанс его сын — все и так давно в этом уверены.

— А о матери Чанса что-нибудь известно? — тихо спросила Эллен. — Есть какие-нибудь предположения?

— Нет. — Хью покачал головой. — Все так и осталось тайной, а отец просто выходит из комнаты, если кто-нибудь начинает разговор. Я думаю, он так ничего и не расскажет.

— Было бы неплохо, — раздался позади них громкий голос, — если бы ты тоже держал язык за зубами.

Из-за деревьев показался Чанс.

Фэнси было так неудобно, что она залилась румянцем и не знала, что сказать. Первой нашлась Эллен.

— Пожалуйста, Чанс, не сердитесь на Хью, — умоляющим тоном произнесла она. — Это мы во всем виноваты, но, право же, мы совсем не хотели вмешиваться в ваши дела.

Чанс что-то невнятно пробормотал в ответ, и разговор снова прервался. Между тем было ясно, что рано или поздно он возобновится — тайна Чанса заинтриговала сестер, и они горели желанием узнать все до конца. Вечером, когда они, как обычно, сидели у костра, Эллен, правда, нерешительно, вновь заговорила о том, что не давало покоя ни ей, ни Фэнси.

— Признаться, нам очень неудобно перед вами, Чанс, — сказала она. — Мы стали расспрашивать Хью о ваших родителях, не подумав о том, как вам бывает неприятно, если кто-нибудь вдруг начинает говорить об этом.

Очарование Эллен подкупило Чанса.

— Дело не в этом, — дружелюбно отозвался он. — Я просто думаю, тема не особенно интересна.

— Ну что вы! — возразила Фэнси, и глаза ее блеснули любопытством. — Насколько я поняла из рассказов Хью, никто не знает, кто ваши родители. Фактически ваша жизнь началась с того, что отец Хью отдал вас Эндрю.

— Может, здесь и есть тайна, — Чанс пожал плечами, — однако все это уже давно в прошлом, и я, как, кстати, все Уокеры, предпочитаю больше не говорить об этом. В конечном счете, человек сам должен пробивать себе дорогу в жизни, не так ли? — Он с усмешкой взглянул на Фэнси, и ее сердце тревожно забилось. — Вот уже много лет, как я прекрасно обхожусь без родителей.

— Но все-таки не забывай, — заметил Хью, что, кем бы ни были твои родители, отец так и остался в роду Уокеров паршивой овцой. Более того, я даже иногда думаю, что обязан этому случаю своим рождением.

— Что вы имеете в виду? — Эллен в замешательстве переводила взгляд то на Чанса, то на Хью.

— До появления Чанса отец катился по наклонной плоскости — пил, гулял и тратил все деньги на вино и женщин…

— Так, по крайней мере, говорят некоторые Уокеры, — заметил Чанс. — Но я не особенно верю.

— А после того как вы появились на свет, он изменился? — Фэнси удивленно подняла брови.

— Да, многие утверждают, что именно так и произошло. — Чанс вздохнул и помешал палкой тлеющие головни. — Если верить сестре Эндрю, тете Миллисент, с того дня Морли стал совсем другим человеком: больше не ходил по тавернам, а если и пил, то совсем мало. Более того, именно тогда он начал, не покладая рук работать на Сэма, не требуя никакого вознаграждения. Как и сейчас. — Чанс нахмурился. — Будто он чувствует за собой какую-то вину и делает все, чтобы загладить ее.

— Верно, — со смехом добавил Хью. — Сэм часто вспоминает, как, вернувшись, домой из Англии, он вместо вечно пьяного бездельника Морли увидел трезвого и трудолюбивого человека, на которого всегда можно положиться. Ведь когда у Летти родился мертвый ребенок, Сэм увез ее в Англию, и они прожили там четыре года.

— Подумать только! — воскликнула Фэнси. — Так, значит, Сэм четыре года провел в Англии?

— Да. — Хью кивнул. — Если верить нашим семейным преданиям, Сэм неожиданно вернулся домой через два дня после родов. Увидев, что Летти убита горем, он тут же велел ей собираться, и они уехали в Англию. — Он взглянул на увлеченно слушавшую Эллен и столь же серьезно продолжал: — Сэм, правда, не хотел надолго оставлять Уокер-Ридж, но его двоюродный брат Джереми сказал, что в колонии, где все будет напоминать Летти о неудачных родах, она вряд ли придет в себя. И вот тогда Сэм поручил вести дела одному из своих агентов, а сам стал жить как настоящий английский джентльмен. В конце концов, Летти понемногу оправилась, и они вернулись в Уокер-Ридж.

— Не секрет, что Морли всегда очень уважал Сэма, — сказал Чанс. — Я часто спрашиваю себя: хотел ли Морли, отдав меня Эндрю и Марте, вернуться потом в Уокер-Ридж, чтобы поговорить с ним?

Хью пожал плечами:

— Но если отец собирался поступить именно так, у него бы ничего не вышло, потому что, пока он отвозил тебя к Эндрю, Сэм успел вернуться домой и снова уехать. Отец не застал бы его. Он мог бы написать Сэму в Англию, но так как речь, очевидно, шла о какой-то тайне, решил не делать этого — видимо, боялся, что письмо не дойдет.