документы… Но документы оказались не те, и это была не вина Серёжки … И тогда Серёжка посоветовал захватить полковника, предложив себя в роли приманки. Кто же не остановится, увидев пойманным своего обидчика? Всё прошло здорово, если бы не адъютант полковника, который, видимо, получил приказ в случае опасности убить своего командира… И Серёжка прикрыл собой от выстрела ценного "языка". Думали, что он умрет, но Серёжка выжил, попал в Калининское суворовское училище — сейчас это город Тверь, — голос Александра Семеновича зазвенел, окреп и опять стал тише. — Из суворовского училища убежал на фронт. И опять его след потерялся… И вот сегодня я узнал, что он… — ветеран сглотнул подступивший к горлу комок. — Что он погиб 21 июня 1944 года…

И в этой тишине раздалось:

— Сергей! — стыдя, произнесла классный руководитель 7-го «Б» Елена Ивановна. — Как ты можешь спать, когда рассказывают о войне, о гибели боевых товарищей! А ещё рваную красную тряпку, как галстук, на шее нацепил! Тоже мне — пионер!

Серёжка от неожиданности вскочил с места. Все обернулись в его сторону… Александр Семёнович, посмотрев на Серёжку, стал лихорадочно теребить воротник рубахи, резко дернул его… посыпались пуговицы…

«Скорая» увезла ветерана в больницу с подозрением на инфаркт, сердце Александра Семёновича не выдержало такого испытания, а Серёгу стыдили, пилили, прорабатывали, и вызвали на субботу родителей. А Серега был в ступоре… он просто не понимал, что произошло…

В субботу продолжили пилить, скоблить, стыдить… вспомнили про переходный возраст, гормональные взрывы, перепады настроения… посоветовали обратиться к хорошему психологу и, на всякий случай, показать психиатру, что мама Сережки обещала сделать. А Серега стал ждать выздоровления Александра Семеновича… Сашки…

Через 2 недели Сережка сумел пробиться к Сашке. Правда, он назвался внучатым племянником, которого назвали в честь деда. Сережка рассказал, что прабабушка, сестра того Сережки, нашла галстук и записи о войне в старой фляге. Сережка, ведь, приезжал домой после ранения, перед тем, как отправиться в Калининское суворовское…

— Как же ты на него похож… — приговаривал Александр Семенович, гладя Серегу по голове, считая его и своим правнуком. — Не могу привыкнуть, глядя на тебя, когда зовешь меня Александр Семенович. Пожалуйста, зови меня просто Саша… У меня даже его фотографии нет… Сделай, пожалуйста, на мой телефон. Я Насте моей перешлю, вот удивится.

— Это та, с которой был роман в отряде? — Сережка сделал селфи себя улыбающегося на смартфон Александра.

— Он и это написал? — удивился Сашка. — Вот бы не подумал, что это так важно…

— И про буряк с клюквой…

— Вот засранец! Сдал с потрохами… Как же ты на него похож! Вот как не поверить после всего в переселение душ?

Зашла медсестра:

— Все, время приема закончилось, мальчик, пора уходить. Послезавтра еще придешь.

Сашка сжал своей лапищей ладонь Сережки:

— Если сможешь, приходи еще…

— Постараюсь, деда Саша… Только вот меня скоро в лагерь, на месяц отправят…

«Моя легенда прокатила, а вот как ему сказать, что здесь еще и Никитос? А Никитос тоже рвется в больницу, а его — ГРУшника и абверовца, в одном лице — фигушки удержишь». — Серега вспомнил, как они встретились уже здесь, в этой жизни, в поликлинике… Это случилось во вторник, 11 мая…

… Никита, с кислой физиономией, а также его мама с нецензурным выражением лица, а-ля «Бармалей» (ненавижу всех докторишек), вышли из кабинета психиатра и стремительно двинулись к выходу. Загорелась лампочка вызова. Со стульев поднялись и направились в кабинет женщина и мальчик.

— Проходи, Серёжа, не бойся, — сказала женщина.

Никитка почувствовал на себе удивлённый взгляд замешкавшегося в дверях кабинета мальчишки и обернулся.

«Так это все — правда? Это было?»- в голове у Никиты всё перемешалось: где — правда, где — сон…

Но мамы упорно разводили их в разные стороны. Вот бы остаться, поговорить с Серёжкой, может быть хоть что-то станет понятно, но… Спорить с мамой в её теперешнем состоянии бесполезно — это Никита знал давно, а Серого он теперь найдет по любому … А зачем по любому?

— Ма, стой, — жалостливо, почти плача, схватившись за живот, начал канючить Никита. — Живот прихватило…

Мама отпустила его руку и перестала тащить за собой.

— Давай быстрее обратно, там туалет есть… Знаешь где?

— Знаю, — ответил через плечо, влетая в дверь поликлиники Никита…

Врач — психиатр, после выхода очередного пациента — мальчишки, начал подумывать, что сам словил глюков: оба двинулись на теме войны с фашистами, у обоих на теле присутствуют шрамы, как от ранений, следов от инъекций нет, анализы содержание чего- либо запретного не показали. Видимо, правда, коллективно насмотрелись фильмов и начитались книг… Только вот шрамы… Или стигматы?

Никита дождался выхода из кабинета Сереги с мамой. Сразу двинулся к ним навстречу.

— Здравствуйте! — культурно поздоровался с мамой Сереги. — Привет, Серега! Тоже фильмов про войну насмотрелся на ночь?

— Привет… Мам, это мой… — Серый пытался сообразить, как назвать Никиту, только мысли продолжали путаться, от столь неожиданной встречи.

— Мы во дворе вместе играем, иногда.

— А ты тоже, у врача был? Ты же тот мальчик, что перед нами в кабинете был?

— Да, я и говорю, тоже фильмов насмотрелся, — успокоил маму Сереги Никита.

— Ой… Я уж думала, что серьезное… — и вам тоже самое сказали? Фильмов насмотрелся, книжек начитался?

— Конечно… Пойдемте я Вас с моей мамой познакомлю, она Вам все подробно расскажет…

Слово за слово, и найдя точку соприкосновения в «ненависти к педагогам и врачам», которые послали к врачу непонятно за чем, а другие непонятно чему «радовались», мамы, ну и ребята, оказались дома у Никиты. Пока мамы продолжали «мытье костей» на кухне, мальчишки оказались в комнате у Никиты…

— Никитос, это точно ты?

— А кому я «голову отпилил и кусок мяса вырезал, чтоб съесть»?

Крепко обнялись. Прижимая себе к груди, изо всех сил, Никиту, Серега, предательски шмыгая носом, сказал:

— Я думал, что по мне «дурка» плачет… — и почувствовал, что у него левое плечо становится мокрым… Никиту тоже проняло до слез.

— А ты знаешь, — мамы