На каком-то большом приеме в Москве один из отраслевых министров, бывший в предвоенные годы часто и подолгу в Германии, с изумлением узнал в генерале госбезопасности… экономиста представительства того самого Наркомтяжпрома, в котором сам работал в немалой должности.

— И ведь никаких претензий к вам, как к экономисту, у меня тогда не было, уважаемый Владимир Петрович, — поспешил заверить министр.

— Александр Михайлович, с вашего позволения, — с улыбкой поправил Коротков собеседника.

Теплым апрельским вечером Владимир Петрович Коротких высадился на вокзале Фридрихштрассе в Берлине. На перроне его встретил шофер торгпредства и отвез в общежитие для сотрудников на Гейвебергштрассе. Собственно говоря, массивное многоэтажное здание, которому повезло пережить Вторую мировую войну, было типичным для этого города доходным жилым домом с отдельными, естественно, квартирами. «Общежитием» оно называлось, должно быть, потому, что населяли его только работники советских учреждений. Коротких Владимиру Петровичу, как человеку семейному (Мария с ребенком приехала несколько позже), выделили здесь двухкомнатную квартиру. Само торгпредство располагалось почти рядом — на Литценбергерштрассе. Это двухэтажное, но достаточно солидное здание хорошо знали многие представители деловых кругов страны. Посетителей здесь каждодневно всегда бывало куда больше, нежели в комплексе зданий полпредства СССР на Унтер-ден-Линден, 63.

Полпредство СССР в Берлине, в левом крыле второго этажа которого размещалась резидентура, было сооружением примечательным во многих отношениях, хотя считать его шедевром архитектуры нельзя было даже с большой натяжкой. От Бранденбургских ворот его отделяло ровно триста метров. Трехэтажный фасад главного здания с тринадцатью окнами выходил на красную линию главной официальной улицы Берлина. В городе была еще одна «главная», но уже торговая улица — «Курфюрстендам, или, сокращенно, «Кудам». Здесь находились фешенебельные магазины, рестораны, кинотеатры и разнообразные увеселительные заведения.

Если идти от Бранденбургских ворот к главной водной артерии столицы — реке Шпрее и площади Александрплац, то полпредство располагалось по правой стороне Унтер-ден-Линден, почти сразу за перекрестком с правительственной Вильгельмштрассе, где находилась рейхсканцелярия Гитлера и многие важные министерства. На этом же перекрестке был и знаменитый отель «Адлон» с его «Шепчущим фонтаном», «Зимним» садом Гете» и прочими чудесами, в котором останавливались самые важные и богатые гости «третьего рейха». Ни для кого в Берлине не было секретом, что каждый номер этой роскошной гостиницы, каждый столик в его ресторане и барак прослушивается и просматривается гестапо.

С этой стороны к советскому полпредству примыкал более скромный по размерам, но также фешенебельный отель «Бристоль», с другой — большой магазин. Длинный фасад основного здания был окрашен в бледно-зеленый цвет, в этом здании находились парадные залы для приемов, в том числе изумительной красоты «Мраморный зал».

Параллельно главному зданию стояли еще два, и справа — третье, соединяющее их. Таким образом, внутри комплекса имелось два небольших дворика, соединенных воротами. Во втором дворике находился гараж. Третье, четырехэтажное здание задней глухой стеной выходило на Беренштрассе. В нем были квартиры, в которых жили в основном технические сотрудники полпредства.

В комплекс вели единственные прочные ворота со стороны Унтер-ден-Линден с врезанной в них калиткой для посетителей. Никто не мог войти в полпредство, минуя дежурного коменданта. На стене возле калитки имелся объемистый ящик для почты. Никакого забора, или изгороди не было и в помине, поэтому ни одна живая душа не могла проникнуть в полпредство или, наоборот, покинуть его, незамеченной. Это обстоятельство способствовало тому, что немецкие спецслужбы могли легко контролировать всех посетителей советского полпредства, а также выход в город и возвращение его сотрудников.

Здание на Унтер-ден-Линден когда-то принадлежало сестре короля Фридриха Великого принцессе Амалии Прусской. Затем оно неоднократно меняло владельцев. Россия купила это здание у герцогини Дино вместе «с инвентарем, трюмо, шкафами, столами и домашней утварью» за немалые по тем временам (в 1837 году) деньги: 105 тысяч талеров. По приказу императора Николая I в Берлин на 146 подводах доставили русскую землю и рассыпали во дворе под строющуюся посольскую православную церковь. Перестраивал здание и возводил храм архитектор с «пахучей» фамилией Кноблаух, что в переводе на русский означает «чеснок»[17].

Существует классический метод, с помощью которого (как и некоторых других) контрразведка устанавливает разведчиков-легалов. Она тщательно фиксирует всех иностранных граждан, не являющихся дипломатами или техническими сотрудниками посольства, слишком часто посещающих свое представительство, особенно по выходным дням. (Известно, что легальная резидентура всегда находится в здании посольства.) Заподозренных лиц контрразведка берет «под колпак»: устанавливает за ними наружное наблюдение, устраивает в квартирах негласные обыски, выявляет круг знакомств, наводит о них справки через свои резидентуры на родине иностранца, перлюстрирует почту и так далее.

Коротков-Коротких, естественно, был прекрасно осведомлен об этой рутинной практике и потому без нужды и повода на Унтер-ден-Линден не появлялся. С нужным ему сотрудником резидентуры он всегда мог спокойно встретиться в клубе советской колонии на Потсдаммерштрассе. Здесь регулярно устраивались просмотры советских кинофильмов, концерты наших же артистов, просто товарищеские вечера.

Наконец, в Берлин тогда часто наезжали делегации ответственных сотрудников Наркомптяжпрома — вплоть до заместителей наркома, директоры и главные инженеры крупных предприятий и строек, видные специалисты. В числе сопровождающих их лиц по тогдашней практике обязательно присутствовал кто-нибудь из московских коллег Короткова. Так что поддерживать связь со своими особой проблемы (разумеется, соблюдая все же меры предосторожности) не составляло.

Первым легальным резидентом в Германии — тогда совместно от ИНО и военных — был сотрудник Разведупра РККА Артур Сташевский. Его вскоре сменил опытный работник уже ОГПУ Бронислав Бортновский, участник ликвидации знаменитого заговора главы британской миссии Брюса Локкарта. При этом Бортновский был ранен. Впоследствии он стал заместителем начальника Разведупра.

Следующим резидентом в Берлине был Алексей Логинов-Бустрем, когда-то до революции сидевший на каторге вместе с Михаилом Трилиссером. Фактически он, как и его предшественники, находясь в Берлине, собирал информацию, важную для советского руководства о многих европейских странах — от Польши до Турции.

Красноречивы даже чисто количественные показатели тогдашней активности берлинской резидентуры, в которой и работало-то всего восемь человек. Только в 1927 году она передала в Москву почти пять тысяч материалов, из них свыше тысячи было направлено высшему руководству страны, а сто сорок семь лично Сталину.