— Не переживай так из-за мамы… — А сам в кабинет его подталкиваю, к компьютеру. Только в моем компьютере есть игры, не в Майкином же. Усаживаю его в кожаное кресло Юриста. Включаю компьютер. Несколько секунд ждем. Малыш с интересом вглядывается в экран. Выбираю игры и нажимаю на старт. Появляется Гаргамель.

Тихо выхожу на лестницу. А там уже шум, хаос, голоса, установка аппаратуры, кругом провода. Съемочная группа готовится к записи программы у Алекса.

Пошел бы к Депутату и Министру пешком, чтобы под дверью квартиры номер восемь постоять, представить Мажанну в сорочке или в одних трусиках, только что проснувшуюся, теплую, но по лестнице все время кто-то снует туда-сюда, так что задержаться у ее двери не удастся. Вхожу в лифт.

Приезжаю на этаж Депутата и Министра, и тут меня ждет первая неожиданность. На лестничной клетке нет верзил, которые всегда там дежурят, сторожат покой нашего знаменитого соседа. Звоню в дверь Депутата и Министра. А тут другая неожиданность. Открывает не сам Депутат и Министр, а один из его охранников, в рубашке, с пистолетом в кобуре под мышкой и с дымящейся кастрюлей в руке. За ним появляется сначала голова знаменитого Депутата и Министра, а потом и его статная фигура. Депутат и Министр человек известный! Аристократическую фамилию носит наш Депутат и Министр, потомок славного рыцарского и помещичьего рода, ведущего начало от короля Генриха Благочестивого. Предки моего соседа владели землями на востоке, западе и юге страны. Громкая фамилия, ой громкая! Закатываю глаза от переполняющей меня гордости — вот какой у меня сосед!

Депутат и Министр жестом приглашает войти. Руки Депутата и Министра всегда меня немного беспокоят. Аристократические ладони, красивые и пропорциональные пальцы, но уж слишком ухоженные. Ногти чистые, отполированные, блестящие. Напоминают руки Современного Мужчины, который ходит в салон красоты и делает маникюр и педикюр. И даже красит ногти бесцветным лаком. Так делают метросексуалы! Этот термин я в глянцевом журнале вычитал, когда дожидался приема в стоматологической клинике. Там еще интервью Алекса было, в котором он заявил, что является сторонником постоянных союзов. Осматриваю свои ногти. Тоже чистые, грязи не видно. Я же Юрист, но в салоны красоты не хожу. Достаточно мыла и щеточки для ногтей!

Депутат и Министр приветливо улыбается. С его лица не сходит добродушное выражение. Его внешность, как и ногти, отличают пропорциональность и правильные черты. Длинный, прямой нос, высокий лоб, густые брови, тонкие, плотно сжатые губы. Настоящая, классическая красота. Лицо римлянина, думаю я, стоя в прихожей квартиры Депутата и Министра. Предки моего знаменитого соседа наверняка из Древнего Рима происходят. Как и весь наш польский народ!

— А, дорогой сосед, приветствую! Знал бы ты, какой у нас бардак сегодня, дорогой мой! — И он с безнадежным видом разводит своими метросексуальными руками.

Из гостиной доносится детский плач, вернее, крик. Вхожу и вижу, что на высоком стульчике за огромным столом, который когда-то, похоже, в старом поместье или даже где-то в Древнем Риме стоял, сидит, точнее, подпрыгивает, визжа при этом, младший ребенок Депутата и Министра. Весь красный, с перекошенным лицом, как будто у него что-то внутри разорвалось, и орет что есть сил.

Я берусь за голову, поскольку не выношу таких звуков и смотреть не могу на красного уродца, который подскакивает, словно его к проводам подключили. Не нравится мне это. Хорошо еще, что сразу Малыша не привел, его здесь только не хватало.

Вокруг Депутата и Министра другие дети носятся, маленькие и большие. Входят и выходят их комнат и кухни, непрерывно туда-сюда перемещаются. Что-то ищут, разглядывают, цепляют друг друга, окликают. Да еще два верзилы-охранника здесь — за тем, который мне дверь открыл, тут же другой показался, с большой деревянной ложкой в руке.

— Папа, папа! — К Депутату и Министру подходит одна из трех его дочерей, на мой взгляд, уже совершеннолетняя, возможно, самая старшая. — Ему нравится, когда поют, как мама. Может, я попробую?

Депутат и Министр властным жестом отсылает ее в комнату, в которой не затихает его младший потомок.

— Где кастрюля, в которой каша без комочков получилась? — спрашивает верзилу один из пятерых сыновей Депутата и Министра.

У Депутата и Министра восемь детей. Потому что он происходит из аристократического, да еще какого аристократического рода! А такому роду следует размножаться — род, носящий такую фамилию, должен становиться все многочисленнее, чтобы прибирать к рукам земли и дворцы, луга и поля нашей Великой Отчизны, Польши.

— Видишь, дорогой мой, какой у меня бардак, страшный бардак! Моя ушла в парикмахерскую, такие у них, видишь ли, традиции — утром в субботу ходить в парикмахерскую, — а нянька не явилась, не явилась и все тут, даже не позвонила, не предупредила, что не придет. Оставила меня со всем этим выводком, причем младший как троглодит голодный, а ест только манную кашку. Представь себе, ничего не ест, кроме манной каши! Что за капризы — есть только манную кашу! Так вот, он проголодался, надо ему кашу сварить. А у нас не получается, уже четвертую кастрюлю приготовили, а он плюется и орет. Четвертую кастрюлю! То подгорит, то клецки вышли, потом комочки получились, а четвертую вообще ножом резать можно! — Депутат и Министр почти кричит от отчаяния. — Пытаемся все вместе кашу сварить. Даже мои охранники помогали. Ну может, пятая каша получится! Пой, Марыся, пой!

— Марыся может долго петь… — говорит один из сыновей Депутата и Министра. — Но он Йоасю ждет, потому что ест кашу Йоаси или мамину. И больше ничью.

— Йоася, Йоася! Я запрещаю произносить в моем присутствии это имя! — Депутат и Министр весь краснеет от негодования. — Могла бы хоть позвонить, предупредить! Я даже к Алексу ходил за советом, как кашу манную готовить, ведь этот так орет, что барабанные перепонки скоро лопнут, дорогой мой, сам видишь, какой крик стоит. А там уже вся съемочная группа была в сборе, причесывали его, пудрили, чтобы не блестел. И представь себе, он не задумываясь сказал, что мы наверняка слишком рано крупу засыпаем, а нужно в закипевшее молоко, а потом все время помешивать. Понимаешь, дорогой мой, он причину нашел, почему у нас комочки получались! И прав оказался. Сейчас комочков нет, но мы, должно быть, крупы пересыпали, коллега-охранник набрал в свою лапу и как сыпанет! — С этими словами Депутат и Министр хватается за голову. — А теперь ложка в каше стоит. Но откуда Алекс все это знает? — Депутат и Министр с недоверием качает головой. — Оказывается, надо быть телезвездой, чтобы такие детали знать. Ха-ха-ха! Кулинарной телезвездой! Ну, а если серьезно, разве нормальный мужик должен знать, как кашу манную варить? Ну подумай, дорогой мой, спроси я тебя, как варить манную кашу, ты смог бы ответить? Так сразу? Ну скажи, а?

— Если бы ты зашел ко мне, дорогой сосед, я бы тебе помог. — Пытаюсь приободрить Депутата и Министра, но он не способен сейчас воспринять иронию, поэтому я продолжаю серьезно: — Откуда мне это знать, дорогой сосед? Я же не нянька. И ты не нянька. — Завожусь я, ой завожусь. — Мы же с тобой не няньки.