Всем в окружении было очень тяжело. Но все же солдаты сумели под обстрелом проложить узкоколейную железную дорогу, по которой мы вывозили раненых. Бойцы вручную толкали вагончики-платформы, а мы сидели с ранеными и отвлекали их разговорами от боли и стрельбы.

На Большой земле нас ждала радостная весть: нашей родной 111-й дивизии присвоили звание гвардейской. Она стала 24-й гвардейской сд, а 120-й медсанбат — 20-м гвардейским. Очень хорошо помню митинг, торжественное вручение гвардейского знамени, которое 2 июля 1942 г. принимал новый комдив — полковник П. К. Кошевой.

После Мясного Бора мы попали в Синявинские болота. Снова раненые, окружение и тяжелейший выход из него с большими потерями. И, несмотря ни на какие трудности, медики нашего батальона делали все от них зависящее, чтобы спасти раненых.

Во время обстрела под Синявином загорелась палатка, где находились раненые, подготовленные к эвакуации. Увидев пламя, командир эваковзвода Аня Петушкова крикнула: «Быстро выносите раненых!» А сама стала гасить пламя голыми руками, срывая горящий брезент. Аня получила тяжелые ожоги, но выздоровела. Погибла она в 44-м при освобождении Одессы, оставшись в памяти всех, кто ее знал, добрым и самоотверженным человеком.

Т. И. Обухова,

бывш. медсестра 120-го мсб 111-й сд

Прошло более 50 лет с тех пор, как трагически завершилась Любанская операция.

Я был военным комиссаром 59-й отдельной стрелковой бригады с октября 1941 до 25 июня 1942 г., т. е. до полного завершения боев в окружении.

Формирование бригады началось в конце 1941 г. в селе Дергачи Саратовской области. Руководить формированием довелось мне, так как командир бригады и начальник штаба прибыли в нее только в 20-х числах декабря, за день-два до отправления в действующую армию.

На должность командира бригады был назначен подполковник Черник. До этого он работал в аппарате военного атташе в Китае и, как оказалось, не был способен управлять войсками в бою, да еще в сложных условиях лесисто-болотистой местности. Его военная неграмотность плюс болезненное самолюбие обернулись лишними потерями в первом же бою на рубеже р. Волхов в районе Бор — Костылево — Арефино и особенно в районе Мясного Бора, где он потерял всякий контроль за боевыми действиями и был отстранен от должности.

О начальнике штаба майоре Старцеве рассказать много не могу, поскольку в боях за Мясной Бор и Спасскую Полисть он получил ранение, и пути наши разошлись. Исключительно хорошо зарекомендовал себя комиссар штаба бригады старший политрук Петр Есюткин. Долгое время он был и комиссаром, и начштаба и с успехом справлялся со своими обязанностями.

Начальником политотдела был назначен батальонный комиссар И. А. Канащенко — добросовестный, ответственный партийный работник. Из состава политотдела помню только И. П. Панькова — блестящего политпропагандиста.

В эшелоне, который отправлялся со ст. Алтата на фронт последним, находился и я. Во время остановки на ст. Саратов к нашему эшелону был прицеплен еще один вагон, в котором разместились прокуратура, военный трибунал во главе с председателем Абрамовым, особый отдел, которым руководил А. Н. Синев. В пути, на одной из остановок, я познакомился с «пассажирами» нового вагона. Хорошо запомнил воспитанного, интеллигентного военюриста Абрамова и его следователя Зиновьева. Потом я узнал, что они трагически погибли в ночь с 21 на 22 июня 1942 г. Помню, тогда насторожил меня бесцеремонностью и надменностью начальник особого Отдела Синев, а вот его заместитель И. И. Дмитрохин сразу расположил к себе своей добротой, скромностью и, я бы сказал, застенчивостью. В отличие от своего начальника Иван Иванович обладал исключительным трудолюбием и мужеством. Его часто видели в боевых частях на переднем крае.

Среди других я запомнил командира медсанроты Лысенко, комиссара роты Тодрина, заведующую аптекой Тельнову, врачей Е. А. Кузьмину, Копайгородскую, Любовь Семеновну Фельджер, сестер Серую, Пилецкую.

К сожалению, командный состав, в том числе командиры частей и подразделений и политработники, в большинстве своем были призваны из запаса, не имели боевого опыта, а времени на учебу не было. Только в последний день перед отправлением первого эшелона мы попытались провести единственное учение бригады на тему «Марш и встречный бой» в совершенно открытой степи. Однако завершить его не удалось — внезапно поднялся буран со снежной вьюгой, обморозившей много людей. Личный состав оказался плохо обмундирован, не было даже теплого белья.

При формировании были проблемы с поступлением вооружения и материальной части. Так, пушки и минометы, часть требуемого количества винтовок и немного автоматов мы получили только в Ярославле, в последних числах декабря 1941 г., когда поступили в состав 2-й ударной. Тогда же получили теплое белье, ватники и стеганые брюки.

Эшелоны продвигались крайне медленно. Первый эшелон прибыл на ст. Неболчи на рассвете 31 декабря. Здесь мы получили первое боевое крещение: три истребителя немецкой авиации обстреляли нас и сбросили мелкие бомбы. К счастью, жертв не было. Пешими, по глубоким снежным заносам, расчищая путь транспорту и боевой технике, части двинулись вдоль р. Меты к Малой Вишере и далее по маршруту наступления передовых частей 2-й УА.

Кажется, 11 января 1942 г. нас с командиром бригады Черником встретил в горящей деревне Некрасове представитель оперативной группы 2-й ударной и пригласил в один из уцелевших домов для доклада командующему. Войдя в дом, мы было начали представляться Г. Г. Соколову, однако он указал на другого генерала, находящегося здесь же. Это был генерал-лейтенант Н. К. Клыков — новый командующий, которому мы и доложили о составе и месте сосредоточения бригады. Тогда же получили указание о дальнейшем пути следования и пункте сосредоточения. Им оказалась глубокая лесная балка — долина, открытая всем ветрам, которые еще больше усиливали и без того лютые морозы.

Однако, получив боевое распоряжение, части бригады без какой-либо передышки после ночных изнурительных маршей сразу же заняли исходное положение во втором эшелоне армии, чтобы с утра грядущего дня принять участие в предполагавшемся прорыве. 13 января 1942 г. началось наступление, а уже 14 января нашей бригаде была поставлена задача: через боевые порядки 327-й сд войти в прорыв на рубеже деревень Бор — Костылево — Арефино и, действуя по тылам немцев, выйти ко второму эшелону их обороны на линии Мясной Бор — Спасская Полисть, перерезать железную дорогу Новгород — Чудово и с ходу овладеть этими пунктами.

Следует отметить, что командир и штаб бригады не имели даже светлого времени для того, чтобы провести рекогносцировку, поставить конкретные задачи командирам частей, определить направление проведения столь сложной боевой операции, организовать взаимодействие.

С рассветом 14 января, развернув боевые порядки по фронту, бригада начала движение. Предстояло преодолеть Волхов и его широкую долину. Деревни на противоположном берегу реки были охвачены пожарами. При продвижении частей бригады по льду реки наши боевые порядки подверглись сильному воздействию огнем противника, особенно артиллерии. Со своего НП на крутом берегу Волхова мы с горечью наблюдали, как после каждого выстрела на снегу оставались лежать убитые и раненые. Был убит командир первого батальона Каравацкий. Но, несмотря на потери, к середине дня бригада достигла рубежа обороны немцев на Волхове и, втянувшись в прорыв, заняла деревни Костылево, Арефино, Бор.