Говоря так откровенно, Икер играл по-крупному.

– А ты отважен!

– Мне всего лишь хотелось бы знать правду.

Ворочаясь как медведь в клетке, Аму пытался отвести глаза.

– А тебе не все равно, Провозвестник я или нет? Какая разница?

– Я рисковал своей жизнью, чтобы служить ему.

– А служить мне тебе не достаточно?

– Провозвестник хочет уничтожить Египет и захватить в нем власть. А вы… Вы думаете только о захвате земли.

Сириец тяжело опустился на подушки.

– Давай поговорим начистоту, мой мальчик. Твои подозрения справедливы, я не Провозвестник.

Итак, Икер стал пленником какого-то презренного вождя мелкой банды, шайки грабителей и убийц!

– Зачем же нужно было скрывать от меня это?

– Потому что ты мог стать одним из моих лучших воинов. Потому что ты и сам хотел считать меня Провозвестником. Было бы глупо разуверять тебя. Впрочем… Ты не настолько и ошибся.

– Что вы хотите сказать?

– Я не Провозвестник, – повторил сириец, – но я знаю, где он находится.

Вопрос, на который Верховный Казначей Сенанкх безуспешно искал ответа, заключался в том, есть или нет предатель среди его собственного персонала. Он собственноручно нанимал каждого из писцов, работавших в управлении, внимательно следил за их продвижением по службе и лично проверял, на что каждый из них способен.

За исключением ряда несущественных ошибок, не в чем упрекнуть их было нельзя.

Чтобы ничего не упустить из виду, Сенанкх решил думать о своих подчиненных так, словно каждый из них был потенциальным обвиняемым. Он повсеместно расставлял ловушки, но все безрезультатно. И тогда он решил посоветоваться с Собеком-Защитником.

Начальник над всеми подразделениями стражи царства только что тщательно проверил правила речной навигации и нашел их слишком либеральными. Ему казалось, что он постоянно запаздывает с заградительными мерами. Он все энергичнее пытался обеспечить защиту фараона и одновременно гарантировать свободное передвижение людей и материальных ресурсов, не пропустив ни одного злоумышленника, какой бы масти он ни был. Все криминальные дела он просматривал лично и лично был в курсе всех текущих и завершенных расследований. Но результатов не было. Никаких. Ни в чем. Отсутствие маломальских подвижек наполняло его сердце бессильной яростью! За неимением уличенного виновника Собек обращал на себя все упреки: ему все еще не удалось раскрыть сеть внедренных в Мемфис бандитов! Это было невыносимо! Настоящая пытка! Ни малейшего следа, ни малейшего подозрения. Неужели враг – всего лишь дурной сон?

Но в действительности он просто сумел сделаться невидимым. Рано или поздно он снова нанесет удар.

– Полное поражение! – с порога произнес Сенанкх. – Но, с одной стороны, это меня радует: внешне среди моих овец нет ни одной паршивой. Но, может быть, я не смог ничего обнаружить потому, что я – не стражник? Скажи, Собек, ведь ты наверняка параллельно вел собственное расследование?

– Разумеется.

– И каковы твои выводы?

– Они такие же, как и у тебя.

– Ты мог хотя бы предупредить меня! – обиженно попенял ему Сенанкх.

– За свои действия я отвечаю только перед фараоном. Только он один в курсе всех предпринимаемых мною действий.

– А может, ты и насчет меня… интересовался?

– Разумеется.

– Как ты смеешь подозревать члена Дома Царя?!

– Я не смею, я обязан.

– И ты следишь и за Сехотепом, и за Кхнум-Хотепом?

– Я выполняю свою работу.

Сенанкх не мог сказать Собеку, который не принадлежал к Золотому Кругу Абидоса, что посвященные в эти таинства не могут подозреваться!

– Я остаюсь при своем убеждении, – продолжал Собек, – что при дворе есть один или несколько предателей. Эта свора зарвавшихся честолюбцев и претенциозных умников совсем сорвалась с цепи. При малейшем инциденте они начинают травлю, крича на каждом углу, что их задавила власть стражи. Эти люди совершенно бесполезны, лишены какого-либо мужества и правил. К счастью, Великий Царь не прислушивается к их мнению и, я надеюсь, сведет их число к минимуму.

– Скажи, а Медес и его управление?

– Они под контролем, как и все остальные.

Собек внедрил в число писцов Секретаря Дома Царя одного из своих людей, чтобы поближе, так сказать изнутри, познакомиться с тем, что делает этот ответственный чиновник. Его тактика была проста: если повсюду иметь глаза и уши, то рано или поздно улики появятся.

Каждый вечер Хранитель Царской Печати Сехотеп организовывал великолепный прием, для которого его интендант заготавливал лучшие блюда и лучшие вина. И каждый из придворных с нетерпением ожидал приглашения этого влиятельного чиновника. Не многие женщины не поддавались его чарам, и многие мужья проводили этот вечер в тоске, опасаясь за поведение супруги. И Сехотепу удавалось избегать скандалов, настолько его поведение было безупречно. Ну а приключения… Может быть, их и не было?

Бурная светская жизнь, о которой многие имели весьма поверхностное представление, позволяла приближенному вельможе и управителю хорошо знать каждого чиновника и собирать максимум информации. Доброе вино и вкусная еда развязывал и языки.

В этот вечер Сехотеп принимал главного архивариуса с женой и дочерью, а также его трех главных сотрудников с супругами. Как обычно, завязалась оживленная остроумная болтовня на сотни разных тем, не касавшихся мрачной угрозы, нависшей над Египтом. Хранитель Царской Печати умел создать праздничную атмосферу и разговорить собеседников.

Его гости вовсе не походили на опасных заговорщиков. Они безмятежно делали свою карьеру, не выказывали никаких инициатив и при малейшей трудности бросались под защиту высшего начальника. По отношению к подчиненным они с удовольствием поиграли бы в тиранов, но бдительность визиря их останавливала.

Прием подходил к концу. Дочь главного архивариуса подошла к Сехотепу. Она была глуповата, болтлива, но очень хороша собой.

– Говорят, ваша терраса – самая красивая в Мемфисе… Мне бы очень хотелось ее посмотреть!

– А что подумает об этом ваш отец?

– Я немного устал, – отозвался отец девицы. – Мы с женой, с вашего позволения, откланяемся. Если вы согласитесь оказать такое внимание нашей дочери, нам это будет чрезвычайно приятно.

Сехотеп сделал вид, что не заметил ловушки. Многие чиновники подсовывали ему свих дочерей в надежде, что дело кончится свадьбой. Но эта мысль повергала Хранителя Царской Печати в ужас. И потому он предпринимал соответствующие меры, чтобы девица не могла забеременеть. Чтобы единственным оставшимся у нее воспоминанием об этой ночи любви была чарующая красота отношений.