Первый усиленно взмахнул ногами, однако качели почему-то так и не сдвинулись. Уже минуту он судорожно дрыгает конечностями, но добился только одышки. Юноша с завистью покосился налево, увидев энергично и легко раскачивающегося рыжего пацана.

– В любой момент землю может тряхнуть, а мы тут дурачимся, – пробубнил Первый.

– А разве во время землетрясений не нужно держаться открытых мест? – бойко спросил мальчишка.

Первый обвёл хмурым взглядом просторную игровую площадку с качелями, горками, песочницей и небольшими каруселями. Странно, что после подземных толчков эти хрупкие сооружения остались целыми.

– Кто тебе такое сказал?

– Не помню, но звучит правильно.

Юноша вздохнул и угрюмо уставился вперёд. Увы, новый знакомец оказался очередным человеком без памяти. Только в отличие от Воина пацанёнок вообще не боец. Поэтому Первый немного сгладил углы, когда рассказывал о произошедшем ранее, приуменьшив размер пауков и опустив подробности гибели прошлых спутников.

Но потом ему всё равно пришлось успокаивать запаниковавшего мальчишку и обещать, что он не погибнет следующим. После этого рыжий ещё какое-то время терзался навязчивой идеей, что Первый проклят, и все вокруг него погибают.

Пацан поймал момент, когда качели занесло высоко вперёд, и спрыгнул, ловко приземлившись на ноги.

– Ты что, расстроился, что не умеешь кататься? – спросил рыжий, наклоняясь вбок и заглядывая в голубые глаза собеседника.

– Всё я умею, – набычился Первый и опустил расстроенный взгляд под ноги. – Просто не помню.

Прозвучало как отговорка, притом неубедительная. На самом деле он и вправду не так уж и переживает из-за качелей, хотя червячок детской обиды всё же грызёт. Просто на душе неспокойно.

Первый рад, что встретил мальчишку. Страшнее встречи с монстрами может быть только встреча с монстрами в одиночку. И пусть рыжий не сможет дать отпор, лучше с ним, чем наедине с собой посреди серого города и бесконечного тумана. К тому же малец оказался ценным спутником – благодаря нему Первый смог вылечить свои раны.

Но даже сейчас юношу мучают переживания, одолевшие его после побега из метро. Выбравшись из больницы, он мечтал о том, чтобы вспомнить себя, вспомнить мир, встретить других людей, разговаривать с ними обо всём. Доводы Умника вызывали у него протест. Первый не искал объяснения своему оптимизму, просто следовал надеждам и желаниям. Они казались очевидными и вполне реализуемыми.

А теперь он всё чаще вспоминает слова Умника и видит в них немалую ценность. Что принесли все эти мечты? Что хорошего случилось с ним? Да, все люди, которых он встретил, оказались славными. Но они мертвы! Погибли бы Умник и Воин, не повстречайся им Первый?

«Что не так с этим миром?»

– Я тебя покачаю, – прозвучал сзади бодрый голос рыжего. – Может, тогда и вспомнишь.

Юноша ощутил толчок в спину и суетливо вцепился в ручки качели.

– А?.. Не надо! – вскрикнул Первый, оглядываясь.

– Да ладно, мне не трудно, – с улыбкой настоял пацан.

Качели быстро разогнались, и вот, Первый уже взлетает выше верхней перекладины.

– Уа-а! Ладно-ладно, больше не надо! – запричитал он.

Это оказалось страшнее, чем выглядело со стороны. Он постарался успокоить себя мыслью, что это только с непривычки, надо лишь вспомнить. Однако в итоге начал думать, что никогда в жизни не катался на качелях. Эти штуки, вроде как, для детей, но отчего ж тогда так страшно?!

– Прыгай! – подбодрил рыжий, и не думая останавливаться.

– Зачем?!

– Весело же!

– Я не хочу!

– Если долго со всей силы толкать качели, то они упадут, – посмеиваясь, пошутил мальчуган.

– Э? Зачем ты врёшь?!

Уверенности в голосе Первого не прозвучало. Совсем.

– Сейчас сам увидишь, если не прыгнешь! – зловеще расхохотался пацан.

– Ты… Ты… Уа-ау!!! – взвыл юноша, в отчаянном порыве соскочив с качели.

Прыжок вышел неожиданно длинным. Истошно вопя и размахивая руками, Первый вспорхнул вперёд лицом, долетел до песочницы и рухнул на живот.

– Эй! Ты как? – тревожно вскрикнул рыжий, подбегая к потерпевшему крушение.

Первый тяжело замычал и привстал, подняв на мальчишку покрытое ссадинами лицо.

– Прости-прости-прости! – затараторил пацан, сложив ладони как в молитве. – Я не знал, что так будет. Ты же взрослый, а тут…

Юноша одарил его мрачным взглядом исподлобья. Затем он дёрнулся, закашлялся и сплюнул песок. Скривившись в недовольной мине, Первый снова уставился на рыжего.

– Прости, – виновато повторил мальчишка.

Несколько секунд юноша молчал, потом неожиданно прыснул и рассмеялся. Рыжий посмотрел на него с удивлением, затем облегчённо выдохнул и улыбнулся. Первый покачал головой, успокаиваясь.

– Весело, говоришь? Ну да, есть немного, – он посмотрел на пацана с усмешкой. – Буду звать тебя Огонёк.

– Огонёк? Почему? – не понял мальчуган.

– Потому что! – бодро заявил Первый и пихнул его в плечо.

Огонёк завалился на спину, запрокинув ноги, и тоже засмеялся.

Первый вспомнил, что нарушил «правило двух слогов» и дал слишком длинное прозвище. Немного поразмышляв, решил оставить всё как есть. Было бы неловко сейчас заявлять, что он передумал. Да и нравится ему это прозвище. Огоньку, кажется, тоже.

Хотелось бы, чтобы сейчас появился Умник и отчитал за необдуманность решений. Увы, этого не будет.

Есть ещё много других неприятных и даже ужасных вещей, но с ними придётся смириться. Возможно, Первый во многом ошибся и ещё ошибётся. Однако дверь его больничной палаты была открыта, в отличие от других. Значит, рано или поздно через неё всё равно надо было пройти. Так тому и быть.

«Умник…»

И всё-таки, смутные мысли об этом человеке до сих пор не дают покоя.

– Что за шум? – спросил Огонёк, с сосредоточенной миной напрягая слух.

Первый ничего не услышал, но моментально вскочил на ноги и суетливо огляделся в поисках укрытия. Он уже знает – если появились посторонние звуки, то поблизости что-то есть. И от этого чего-то нужно спрятаться, а лучше убежать.

– Вставай, – решительно произнёс Первый. – Надо уходить.

Он потянул мальчишку за локоть.

– Что? Зачем? – удивился Огонёк, поднимаясь. – Ты не хочешь видеть других людей?

– Это не люди, – с тревогой ответил юноша. – Скорее всего.

– А кто?

Первый открыл рот и запнулся. Паникующий ребёнок сейчас будет ой как некстати. Но как тогда его убедить?