Русско-германское военное сотрудничество получило свое наибольшее развитие в 1926 году, когда генерал-полковник фон Зеект[53], главком стотысячной армии, добился получения технической помощи от русских. Оба его последователя, генералы Хеге и Хаммерштайн, продолжили его политику, поддержанную назначенным парламентом министром обороны.

Однако эта кооперация не имела политической подоплеки. Генералы были заинтересованы главным образом в получении технической военной помощи, в частности – возможности подготовки офицеров-танкистов и авиаторов, а также специалистов других видов вооружения, которые были запрещены в рейхсвере по Версальскому договору. Взамен немецкие офицеры проводили обмен опытом с командирами Красной армии по основным принципам ведения боевых действий. Русские, видимо, рассчитывали, что в последующем произойдет и политическое сближение, однако на практике этого не случилось.

Когда Гитлер стал канцлером рейха, ситуация немедленно изменилась. Нет никакого сомнения в том, что он с самого начала считал борьбу с большевизмом борьбой не на жизнь, а на смерть. Такая политическая установка исключала возможность военного сотрудничества между двумя странами. В таком случае не совсем понятно, почему он не поддержал государственный переворот, замышлявшийся маршалом Тухачевским и преследовавший цель если не полного крушения, то по крайней мере значительного ослабления «врага всего мира – большевизма». По всей видимости, он считался с теми трудностями, о которых мы говорили выше. К тому же на принятии окончательного решения сказались доводы, приводимые Гейдрихом, который считал, что продолжение линии на союз Германии с Россией отрицательно скажется на сознании офицерского корпуса. Политическое значение этого фактора в соединении с потенциальными результатами военного союза, по его мнению, могло представить реальную угрозу.

Ничто не может так подорвать отношения между вооруженными силами двух стран, как доказательство – для общественного мнения, – что в действительности это, мол, не более как прикрытие шпионской деятельности и измены. Такие заявления могут быть сделаны как в адрес Германии, так и России и касаться как немецких, так и советских генералов. Для Гейдриха не составило бы большого труда подготовить «доказательства измены» со стороны нескольких немецких генералов.

Однако он посчитал более целесообразным избрать местом действия Москву, а в качестве жертвы – Тухачевского. Советская система подходила для этого лучше: в Германии со сбором «доказательств» было бы намного сложнее. Кроме того, выдвижение обвинения в адрес Москвы и партнера вермахта – Красной армии представляло возможность нанесения косвенного удара по руководству страной, что Гейдрих считал весьма важным. Со времени своего позорного изгнания с флота он затаил почти патологическую ненависть к командному составу вооруженных сил и не упускал никакой возможности для нанесения по нему болезненного удара. Афера с Тухачевским предоставляла ему для этого отличную возможность.

После целого ряда конфиденциальных бесед ему удалось убедить Гиммлера и, что было более для него важным, Гитлера в правильности предстоявших действий. Во внутренних склоках, происходивших в Советском Союзе, Германия будет поддерживать Сталина. Тухачевский же со своими приспешниками окажутся в роли предателей, в результате чего возмущенная Красная армия недосчитается целого ряда наиболее способных офицеров. Для этого было необходимо представить Сталину доказательства предательской деятельности Тухачевского в общении с немецким военным командованием, а также – для полноты картины – материалы о подготовке Тухачевским государственного переворота, для чего следовало подключить бывшего генерала Скоблина.

Вся эта операция готовилась с соблюдением строжайшей секретности. А продолжалась она с 1936-го по 1937 год. Гейдрих общался только с непосредственными исполнителями, снабжая их тем минимумом информации, которая была им необходима для исполнения своих ролей. Генерал Беренс рассказывал мне позже о технических деталях подготовки операции. Беренс был единственным человеком, полностью посвященным в секрет. Я близко познакомился с ним во время войны, когда он был шефом немецких СС и полиции в Белграде. (В 1946 году Беренс был передан Тито и осужден за военные преступления.)

Поначалу Гейдрих попытался вовлечь в эту операцию адмирала Канариса, шефа военной разведки. Он попросил адмирала передать ему те документы, которыми обменялись немецкое Верховное командование и русские по вопросу о военном сотрудничестве, в частности письма Тухачевского и других высших советских офицеров. Но Канарис, который слишком хорошо знал Гейдриха и тут же заподозривший какой-то подвох, отказал ему в этом под благовидным предлогом. Тем не менее, Гейдрих, а точнее, Беренс достали все необходимое и без помощи Канариса. Как это им удалось сделать, я не знаю, однако по некоторым данным известно, что Беренс просто-напросто проник в архив немецкого Верховного командования.

Обзаведясь необходимой ему оригинальной документацией, Беренс приступил в апреле 1937 года в изолированном помещении управления гестапо в Берлине к изготовлению фальшивок. Для этих целей он создал самую настоящую лабораторию со всем необходимым техническим оборудованием, приняв меры безопасности. Лаборатория находилась в помещении с отдельным входом, в полной изоляции от остального здания. Ее охраняло специальное подразделение СС. Гейдрих воспользовался услугами двоих агентов ГПУ, незадолго до этого захваченных СД, которых он «пригласил» к сотрудничеству. Еще один агент ГПУ, выразивший добровольное согласие на работу с гестапо, использовался непосредственно в процессе изготовления фиктивных документов.

У этого, третьего, агента появилась идея, отличная от задумки Гейдриха. Он предложил изобразить дело так, будто бы не Гейдрих, а советская секретная служба явилась инициатором возбуждения фальсифицированного процесса против Тухачевского и что Гейдрих оказался просто инструментом в руках ГПУ.

Как бы то ни было, но факт изготовления фальшивых писем, которыми якобы обменивались Тухачевский и его приближенные, с одной стороны, и немецкие генералы, с другой, в течение будто бы целых двенадцати месяцев остается непреложным. А изготовлены были эти фальшивки на Принц-Альбрехт-штрассе в Берлине. В них шла речь о поддержке, которую якобы запрашивал Тухачевский со стороны вермахта, при проведении запланированного им путча против Сталина. Документы эти были изготовлены довольно быстро, и уже в начале мая Гиммлер предоставил объемистое досье Гитлеру. Кроме переписки, в него были включены самые различные документы, включая расписки русских генералов за получение денег от немецкой секретной службы за представленную информацию – в весьма значительных суммах.