Запускаю ролик с презентации Memnotech. Мизрахи в том же наряде, что и на фото (интересно, у него есть другая футболка?), только теперь в руках он держит не протез, а гаджет размером с ракушку улитки – что-то подобное я уже видел на вечеринке у Марка. Второе такое же устройство вставлено в его ухо и прикрывает висок.

– Наши воспоминания – это файлы, хранящиеся в самом совершенном компьютере, – говорит он, постукивая пальцем по высокому лбу. – Мы разработали способ копировать эти файлы, чтобы затем воспроизводить. Теперь вы можете переживать собственные воспоминания столько раз, сколько захотите, и при этом не нужно бояться, что со временем они померкнут. А главное – вы сможете переживать воспоминания других людей. Но это лишь первый шаг… Что еще вы хотели бы скопировать? Сны, мысли, эмоции, желания? А может, все, чем являетесь? Собственную личность, целиком, без остатка? – Из зала доносятся восторженные крики. – Уверяю вас, скоро, очень скоро это станет возможным! Я записываю это выступление с помощью технологии Memnotech, и мне приятно будет пережить его снова, когда мои пророчества сбудутся!

Я бы точно отказался – с таким высокомерным видом Мизрахи озирал ликующую толпу поклонников, должно быть, чувствуя себя королем мира. Останавливаю видео – Линн уже поднимается в лифте.

– Выполняешь задание Харона? – демонстрирует она свою осведомленность, заметив на мониторе лицо Мизрахи.

– Ага, тружусь без выходных.

В руках у Линн коробка с пиццей, как мило! Она сбрасывает с себя только кожаную куртку, а мне хочется, чтобы и остальную одежду. Расправляясь с пиццей, мы обсуждаем, как технологии, созданные Игалем Мизрахи, изменят мир. По поводу Memnotech я высказываюсь, что это не более чем дорогостоящая игрушка, необходимая тем, кому недостаточно собственных переживаний – по причине их скудности. Замечаю по лицу Линн – ей явно есть что сказать на эту тему. Она даже подвинулась поближе.

– Ты сам-то пробовал? Memnotech можно купить на черном рынке.

Решаю соврать, чтобы не выглядеть технодевственником.

– Да, пару раз. Честно говоря, не зацепило.

– А что именно?

– Один раз – воспоминания какого-то актера о том, как он получил «Оскар». Второй раз – что-то про первое свидание. Это было давно, уже не помню.

Я даже не знаю, есть ли такие программы, сочиняю на ходу. Нет, про «старейшин» у озера я ей рассказывать не стану. Но Линн так увлечена какой-то мыслью, что не замечает моих маневров.

– Тебя не вставило, потому что ты пробовал «ванильные» воспоминания, – отрезает она.

– А какие еще бывают? С жестким сексом и убийствами?

– Представь себе, да. Если знать, где искать.

– А ты знаешь?

– Конечно!

Она достает из кармана два девайса, похожих на ракушки, протягивает мне один из них.

– Откуда у тебя это? – с искусственным безразличием интересуюсь я.

– От Харона. Он хочет, чтобы ты проникся изобретением Мизрахи.

– А зачем сразу два гаджета? Мы же можем сделать это по очереди.

– В том-то и штука, Зет, что мы сможем сделать это одновременно. Параллельные воспоминания – слышал про такие?

Не слышал. Линн объясняет: одновременно записываются воспоминания двух и более людей об одном событии. А потом другие люди эти воспоминания синхронно переживают, глядя на событие с разных точек.

– А что мы будем «смотреть»? – интересуюсь я.

– Увидишь.

Она помогает мне надеть устройство и подключает его. Ощущение странное, но неприятным его не назовешь – как будто моя ушная раковина наполняется пузырьками из газировки.

– Ну что, готов? Тогда поехали.

* * *

Комната исчезает, и перед глазами начинают мелькать пятна света. У меня не сразу получается сфокусировать взгляд, но потом я различаю промелькнувшую мимо меня вывеску, почему-то на немецком языке. Что там написано, я не понимаю, зато осознаю, что смотрю на улицу из окна автомобиля на большой скорости. Тут же появляются и слуховые ощущения: громкая музыка – какой-то марш – и молодые голоса, которые подпевают словам марша и смеются. Перевожу взгляд на группу белокурой молодежи в защитной одежде, заполнившей салон небольшого микроавтобуса. Новое ощущение – мою руку кто-то сжимает. Я узнаю ее, худощавая брюнетка, в которую я, оказывается, влюблен, смотрит на меня с гордостью.

«Брат, сестра! Обнимемся!» – К нам пробирается крепко сложенный парень. Язык для меня незнакомый, что-то скандинавское, но я понимаю каждое слово. Крепыш прижимает меня к себе, потом мою любимую, стискивает наши головы вместе, целует нас в лоб. Все остальные почему-то взирают на нас с восхищением, как на героев. Я тоже испытываю гордость, хотя понятия не имею, чем она вызвана. «Единство и сила!» – произносит крепыш, и лозунг подхватывают остальные. «Вы навсегда в наших сердцах».

Не успеваю сообразить, как мы с моей любимой оказываемся высаженными на людной площади перед торговым центром. Взвизгнув тормозами, микроавтобус уносится. Я смотрю на свою спутницу. Таких сильных чувств я не испытывал никогда и ни к кому в жизни. Я знаю, что мы с ней – избранные и наша любовь останется в веках. А еще я испытываю решимость и огромное воодушевление, будто перед полетом в космос. «Я люблю тебя», – одними губами произносит она. И достает из наплечной сумки автомат.

Первая же очередь сметает поток людей, находившихся ближе к нам. Она поднимает ствол и длинной очередью окатывает стеклянный балкон торгового цента, вдребезги разнося рекламные боксы и подкашивая несколько человек. Перезаряжает, пока я из пистолета добиваю трех мужчин, скорчившихся в лужах крови у меня под ногами. Еще несколько пуль валят на прилавок охранника, посмевшего устремиться в нашу сторону. Упоение и ненависть к жирным бюргерам переполняют меня. И восторг… Дикий восторг от своей власти над жизнью и смертью.

Мы идем по фойе торгового центра, синхронно вскидывая свои короткие автоматы, изрыгающие смерть. Мне хочется взять ее за руку, но некогда, кроме того, между нами уже много раз все сказано. Мы останемся любящими и молодыми навсегда. И я знаю, что вижу ее последние минуты… Словно в ответ на мои мысли, она будто натыкается на невидимое препятствие и падает на колено. Я успеваю заметить кровь на ее губах, когда сильный удар в спину сбивает с ног и меня. Боли нет, только онемение в грудной клетке, куда попала пуля полицейского… Окровавленными пальцами дотягиваюсь до кольца в поясе, а другой рукой накрываю ее тонкие пальцы. Прощай, любимая. Жду, пока вокруг нас образуется достаточно большая толпа, и выдергиваю кольцо…

– Вот черт… – вырывается у меня, когда воспоминание заканчивается.

Прихожу в себя весь взмокший, с совершенно съехавшей крышей. Смотрю на Линн, тяжело дыша, еще не до конца понимая, где нахожусь.