Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Встретившись глазами с Денисом, Полина увидела в них нескрываемое сожаление. Он понимал, какое впечатление производит его сестра, но почему-то не мог или не хотел на это повлиять.
– А я была уверена, что ты женишься на мне, когда я вырасту, – неожиданно сообщила Янка Мирону, откровенно игнорируя его жену. – Хотя, еще все можно поправить…
Мужчина рассмеялся в ответ на заявление девушки.
– Вынужден тебя разочаровать, Ян, но я занят, окончательно и бесповоротно. Пойдемте к столу.
Полина весь вечер ловила на себе оценивающие взгляды девчонки, но при любой попытке заговорить с ней натыкалась на презрительное молчание или колкие шутки. Однако гораздо больше смущала даже не явная неприязнь Яны, а вожделение, с которым та смотрела на ее мужа, нисколько не скрывая своего интереса. Более того, при любой возможности старалась дотронуться до него, то вроде как случайно зацепив плечом, то прикоснувшись к руке. И хотя Мирон никак внешне не реагировал на эти выходки, Полина едва сдерживала слезы.
Нет, она не ревновала. Привыкла к тому, что муж пользуется большим успехом у женщин и не сомневалась в его чувствах к себе, однако такое откровенное навязывание пугало. Янка не стеснялась ни брата, весь вечер старающегося ее одернуть, ни саму Полину, которую вообще старалась не замечать.
Прощаясь, Денис отвел жену друга в сторону.
– Прости… Мне очень неловко за поведение Янки. Никогда не взял бы ее с собой, если бы мог представить, что она откинет что-то подобное. Вообще не могу понять, что творится последнее время. У матери руки опускаются…
Полине оставалось только кивнуть в ответ, выдавив какие-то банальные слова понимания. Вечер был безнадежно испорчен.
Закрыв за другом и его сестрой дверь, Мирон потянул жену в гостиную. Усадил на колени лицом к себе.
– Малыш, не бери в голову. Она просто глупый ребенок.
Полина горько усмехнулась.
– Мне было столько же лет, когда ты на мне женился. Так что ребенком я бы ее точно не назвала.
Он обнял ее, пытаясь успокоить.
– Ты совсем другая, Лин. И даже в восемнадцать вообще на нее не походила. Я влюбился в тебя, как только увидел, и понял, что это навсегда. А Янка… Она была мне как сестренка, я и сейчас ее не воспринимаю никак иначе. Как женщина она мне не интересна, так что ревновать не стоит.
– Я не ревную. Мне просто страшно, – неожиданно призналась она. – Сама не знаю почему.
Мирон склонился к губам, согревая дыханием. Пальцы уже расстегивали блузку, словно невзначай касаясь открывающейся под ней кожи.
– Забудь о ней. Просто забудь… И обними меня скорее, я жду этого весь вечер.
* * *
Она проснулась ночью от пронзительного телефонного звонка. Дернулась от испуга, вырываясь из крепких объятий мужа. Он подорвался следом.
– Что случилось?
Звонил его телефон. В темноте Мирон не сразу сообразил, где его искать.
– Да… Кто? Яна?...
Полина похолодела. На шутку ребенка это никак не походило.
Она не вслушивалась в отрывистые, резкие фразы, которые мужчина бросал в трубку, но отделаться от ощущения неизбежной опасности, неожиданно нависшей над ними, не удавалось. И у этой опасности был вполне реальный источник.
Мирон отшвырнул телефон, падая обратно на постель и зарываясь в ее волосы.
– Она точно ненормальная. Позвонить в два часа ночи, чтобы признаться, что всю жизнь была в меня влюблена…
Глаз жены он не видел, но не мог не почувствовать съедающее ее напряжение.
– Девочка моя, любимая. Это все чушь. Давай спать…
* * *
Неожиданный Янкин звонок стал первым в череде многочисленных нелепых выходок, беспрестанно сменяющих одна другую. Кажется, она всерьез внушила себе мысль о том, что Мирон должен принадлежать ей одной, и решила приложить для этого все усилия. Звонки стали регулярными. При этом, не беспокоя мужчину на работе, она умудрялась позвонить тогда, когда рядом с ним находилась Полина, словно подсматривая за ними из какой-то тайной комнаты. И всякий раз девчонка находила какие-то новые предлоги для того, чтобы завести с Мироном разговор.
В один из вечеров она, захлебываясь рыданиями, начала кричать в трубку, что с ней случилось несчастье, умоляя мужчину приехать. Это ему не понравилось. Настойчивость Янки напрягала все больше и больше.
– Поехали со мной, Лин, – попросил он жену. – Я и отказать не хочу, вдруг у нее правда что-то стряслось. И видеть сил нет. Поедешь?
Она покачала головой.
– Я подожду дома. Вряд ли мне удастся не наговорить ничего, что хотелось бы сказать. А если у нее действительно проблемы, это вряд будет уместно…
Мирон вернулся два часа спустя. Злой донельзя. Полина вообще никогда не помнила мужа в таком состоянии. Бросил верхнюю одежду на вешалку, метнулся в спальню, не раздеваясь, упал на кровать.
Она осторожно прилегла рядом.
– Мир?
Прижал ее к себе, так сильно, что стало тяжело дышать.
– Что случилось?
Мирон долго молчал, не разжимая рук, не позволяя ей ни на сантиметр отодвинуться. Потом не выдержал, взрываясь:
– Ничего у нее не случилось! Позвала меня, чтобы убедить, как хорошо нам с ней будет вместе! – скривился от отвращения. – Мерзость какая… И откуда она только свалилась на нашу голову?! Я готов даже о Дэне забыть, только бы не видеть и не слышать ее.
– А с самим Денисом ты не пытался поговорить?
– Пытался! И не один раз. Он считает, что ничего страшного нет, что она успокоится… скоро, потому что за последние несколько лет я уже шестнадцатая ее единственная настоящая любовь.
Полина невесело рассмеялась.
– Ты же уговаривал меня обо всем забыть. Теперь пора самому воспользоваться этим советом.
Мужчина повернул ее на спину, вжимаясь всем телом. С несдерживаемой страстью и какой-то обреченностью.
– Прости, что все это затронуло нас. Мне очень жаль…
Она обхватила его руками, притягивая к себе еще ближе.
– Мне тоже жаль, любимый… Но мы ведь справимся… Правда?
Но внушить хотя бы самой себе это почему-то не получалось.
* * *
Дни рожденья гораздо больше ее самой всегда ждал Мирон.
