Я дошел до того места, где вчера мы с кухаркой повернули на ее улицу, но сегодня все выглядело иначе: другие дома, заборы, лес стоит совсем не там, где стоял ранее. Я зажмурился, помотал головой и, открыв глаза, снова осмотрелся – место совсем другое. Я прочесывал улицу за улицей в поисках нужной мне, но ее, как назло, не было. Гнев подкрался незаметно, но очень внушительно, я обернулся, бросил веревку на землю и что было сил пнул санки ногой. Они отлетели назад, развернулись и остановились. Ничего не произошло. Я снова ударил их, а затем залез сверху и начал бить ногой по перекладинам со всей силы. На вид они тонкие и старые, но выдерживали мои удары очень стойко, ни одна из перекладин не треснула. Тогда я разозлился еще больше, достал спички из кармана и поджег кончик веревки. Синий огонек аккуратно, задыхаясь, пополз вверх. Я перевернул веревку, помогая ему разгореться.

«„Огонь – это самая страшная стихия, способная безжалостно уничтожать все на своем пути", – говорила Вера Романовна на уроке обществознания», – вспомнилось мне вдруг.

Пламя охватило всю деревянную поверхность и безжалостно сожрало ненавистные санки. Я сел перед костром и закрыл лицо руками, наблюдая сквозь раздвинутые пальцы за тем, как исчезает в огне моя самая большая беда.

– Дурак, все же было так легко, а я не мог догадаться, мучил себя и всех остальных. Не прощу себя за тупость еще долго, – с облегчением причитал я, – не нужно искать хозяина, все закончилось. Если бы я сжег их раньше, когда они первый раз явились ко мне, то избежал бы кучи проблем, которые теперь нужно решать, пока меня не исключили из школы. Огонь сжигает все, огонь меня спас, – повторял я словно мантру, глядя на пылающие санки.

– Эй! Ты чего там жжешь? – мужчина выскочил из своего двора в валенках, семейных трусах и с фонарем в руках. – Я сейчас милицию вызову! – продолжал он кричать.

Я посмотрел на пылающий костер, в котором виднелись почерневшие резные металлические полозья, и бросился бежать. Мужчина не сдвинулся с места, лишь поводил фонарем по дороге и исчез в темноте своего двора. Хорошо бы вернуться, но вдруг мужик окажется хитрее, вызовет милицию, как грозился, и меня снова заберут в участок. Я сидел в сугробе и размышлял о том, как правильнее поступить, но ничего лучше, чем отправиться домой, я не придумал. Утром мне обязательно нужно пойти в школу и рассказать кухарке, что я наконец-то победил санки.

Утро.

У школы стояли две милицейские машины, скорая помощь и еще какой-то непонятный служебный фургон. У входа толпился народ, младшие классы кучковались слева, на газоне, старших загнали на площадку для футбола. Я пробрался через толпу старшеклассников, нашел своих, встал рядом, немного позади, и прислушался к разговорам, параллельно высматривая в толпе Дена. Световой день заметно прибавился, к первому уроку стало полностью светло. Завуч, набросив на плечи длинную, до пят шубу, придерживая ее на груди одной рукой, суетливо бегала от одной толпы к другой и что-то обсуждала с учителями, стоявшими на контроле у толпы учеников. Первоклашки кидались снегом, дрались, падали и строили крепость прямо у ног физрука, который стоял на страже, защищая проезжую часть от выпрыгивающих на нее детей.

– Что случилось? – спрашивали все друг у друга, передавая вопрос в первые ряды.

– Непонятно! – пожимая плечами, прикатывался ответ.

– Явно что-то случилось! – выкрикнул из толпы жирдяй из 7 «А». – Иначе бы нас тут не держали.

Я стал думать: «Может, это связано с санками? Их больше нет, возможно, это как-то отразилось на школе. Вдруг все из-за меня? Может, лучше удрать, пока есть такая возможность, сейчас на меня никто не обратит внимание, а вот потом… Но мне нужно поговорить с кухаркой, это срочно, она должна знать…»

– Круто ты Дена уделал вчера! – я услышал голос Сашки сзади.

Впервые за долгое время он заговорил со мной, и в его голосе звучала обнадеживающая нотка оптимизма.

– Да, спасибо! – расценив его слова как комплимент, я опустил голову и поджал губу. Остальные ребята со мной не разговаривали, а лишь скользили по мне недоверчивым взглядом снизу вверх и брезгливо отворачивались, делая вид, что меня вовсе нет.

– А как ты сумел? Натренировался, что ли, пока болел? А ну, покажи бицепс! – Сашка схватился за мою руку, я тут же оттолкнул его, сам того не желая.

– Лучше не подходи, – с опаской для самого себя предупредил Сашку.

Он замолчал, глядя мне прямо в затылок. Во мне спорило непонятное, смешанное чувство обиды на него, страха и неконтролируемого желания вернуть все обратно. Забыть обо всем и начать с чистого листа. Броситься в сугроб, слепить оборонительную крепость, взять в команду Витька, Пашку, можно даже жирдяя из 7 «А», да и всех желающих, и устроить настоящую войнушку. Я бы даже начал хорошо учиться и делать все домашние задания себе и тем, кто не успел или просто поленился решить задачу.

– Не тренировался я. Это все гнев, иногда он заставляет творить невероятные для самого себя вещи, – объяснил я Сашке, развернувшись к нему лицом.

Все засуетились, школьные двери распахнулись, но большего я не видел из-за толпы. Жирдяй встал на колено, а на него сверху залез длинный худощавый очкарик.

– Ну что там? – кричали обступившие их одноклассники.

– Народу много, все выходят, что-то несут. Завуч наша с ними, прыгает как заяц-беляк в своей шубе, больше ничего не видно.

– А чего вынесли-то?

– Да не разглядеть, мешок какой-то!

– Ты слепой! Куда залез? – очкарика тут же столкнули с живого пьедестала, а вместо него забрался новый смотрящий.

– Эй, – недовольно закричал жирдяй, – я замерз, снег-то холодный!

– Терпи, Коля, получишь сегодня дополнительную булку! Нужно посмотреть, что несут, правду ведь нам все равно не скажут!

– Ну что там? – подали голос замерзшие отличницы из 7 «А».

– Ничего уже не видно, все рассаживаются по машинам, наверно, отопление опять вырубилось или залило нас. Отменят уроки, сегодня все домой.

Толпа закричала: «УРА-А-А!»

В это время раздался морозный свист физрука, он поднял руку в сторону, как регулировщик, и указал на вход в школу. Сначала зашли малыши, потом мы и только после нас старшеклассники. Первый урок уже закончился, а второй не торопились начинать. Всех рассадили по классам, а потом заново выстроили на линейку в холле первого этажа. Я посмотрел на дверь комнаты завхоза – она была закрыта, а на полу около двери осталось множество еще невысохших следов от обуви, а обычно Петрович в это время всегда стоит у раздевалки и следит, чтобы все переобулись в сменную обувь.

«Неужели все из-за санок?» – недоумевал я, нервничая в неведении и все больше фантазируя. Все остальные были спокойны и радовались отмене занятий.

Мы стояли уже минут 15, меня раз двести толкнули и раз триста наступили на ноги. Сзади выстроились бэшки, им не хватило места, они то и дело выталкивали друг друга вперед, на нашу территорию, когда правильнее было бы прижаться плотнее. Самые лучшие места находятся сзади, там можно присесть на теплую батарею и тихонько разговаривать.