— Прошу вас, Светлана Георгиевна.

Главная медсестра встала и сообщила, что все сотрудники, имеющие несовершеннолетних детей, могут получить у нее билеты на новогоднюю елку.

— По билету на ребенка! — строго сказала она. — Напоминаю, что взрослым билеты не полагаются.

— А где будет проходить елка? — спросили с места.

— Как всегда – в музыкальном театре Усачёва, — ответила Баринова. — Билеты на Кремлевскую елку до нас не доходят.

— У Усачёва елки лучше! — заявила заведующая первым терапевтическим отделением. — Они такие камерные, домашние, совсем не суматошные. И ехать недалеко. А подарок там всегда дают такой, что мои обжоры его за два дня съесть не могут…

Затем встала Литвинова и долго говорила о завершении года, сдаче всех отчетов, исправлении неправильно поданных талонов и всем таком прочем.

— В любой момент вы можете подойти к Алле Евгеньевне для сверки…

Данилов не знал, кто такая Алла Евгеньевна, но догадался, что это местный статистик. Не простой, разумеется, а медицинский, как и положено в медицинском учреждении. Медицинский статистик – это врачебная специализация.

— Повезло тебе, — сказал сидевший рядом Рябчиков. — Пришел под самый конец года, отчет с тебя требовать не будут.

— По идее, за три декабрьские недели все равно придется отчитаться, — предположил Данилов.

— Этот отчет спокойно напишет твоя медсестра. Если он вообще понадобится. А ты молодец – спокойно реагируешь на критику.

— Привык уже…

Данилов пообещал себе, что впредь станет заниматься только своей непосредственной работой, физиотерапией как таковой, и не будет обращать внимания ни на что другое. Каждому, как говорится, свое.

Однако долго не выдержал – в тот же день нарушил данное себе обещание. Произошло это совершенно случайно. Какой-то не в меру прыткий менеджер по продажам медицинского оборудования позвонил в регистратуру и, представившись сотрудником департамента здравоохранения, потребовал позвать к телефону врача-физиотерапевта. Уловка сработала – Данилова позвали, да еще всполошились немного, как же – из самого департамента звонят.

— Простите мне мою уловку, доктор, но мне надо узнать у вас потребность…

— Так вы не из департамента? — уточнил Данилов.

— Нет, я представляю фирму, — собеседник произнес длинное название похожее на «Медсантрудпросвет-трейд». — Мы предлагаем самое современное медицинское оборудование…

— Молодой человек, — строго и веско сказал Данилов. — Никогда больше не звоните мне, да еще с такой помпой. Вы меня поняли?

В трубке послышались короткие гудки.

Войдя в регистратуру, Данилов сразу же подошел к телефону, не обращая внимания на то, что творится вокруг. Теперь же он увидел, что на двух сдвинутых вместе банкетках лежит полураздетый пожилой мужчина, опутанный проводами. Медсестра снимала кардиограмму на переносном кардиографе, а врач Овечкина изучала ленту сразу по выходе из аппарата.

— Ничего страшного, — успокаивающе говорила она. — Обычная ишемия. Кардиолог уже ушла, вы сейчас посидите немного, отдышитесь и ступайте домой. А завтра придете к Норе Ефимовне…

Из чистого любопытства Данилов через плечо Овечкиной взглянул на кардиограмму.

— Можно вас на секундочку, доктор?

— Вы что, не видите, что я занята? — высказалась Овечкина, но тем не менее вышла за Даниловым в коридор.

— Это не ишемия, а начало инфаркта, — сказал Данилов. — Сегмент «эс – тэ» уже попер вверх…

— Это наводка, — возразила Овечкина. — Вы, доктор, не знаете особенностей нашего аппарата.

— Зато я умею читать кардиограммы. Мужика надо госпитализировать с острым инфарктом.

— Правильно говорила про вас Татьяна Алексеевна, — Овечкина поджала губы. — Вы только и ищете повода блеснуть умом. Идите, доктор, и не мешайте мне делать мою работу. Это больной с моего участка и в услугах физиотерапевта он не нуждается!

— Дурака учить, что мертвого лечить, — сказал Данилов и чуть ли не бегом поднялся по лестнице на четвертый этаж.

Заместителя главного врача по медицинской части Данилов нашел в ее кабинете. В ответ на недоуменный взгляд – что вам здесь надо? — сказал:

— Надежда Семеновна, в регистратуре доктор Овечкина намерена отпустить домой мужчину со свежим инфарктом. Я пытался вмешаться, но она мне не поверила.

Литвинова выскочила из кабинета, даже не заперев дверь. Данилов счел свой врачебный долг выполненным и вернулся в кабинет – продолжать прерванный прием. Правда, принимать было некого – в преддверии Нового года людям было не до физиотерапии.

— Как долго вас департамент пытал, — посочувствовала Оксана. — Что им было надо?

— Да это не из департамента звонили, — ответил Данилов. — Так, идиотская шутка.

Рассказывать Оксане про Овечкину не стал, влом было. Но в итоге рассказать пришлось, потому что минут через двадцать в кабинет вошла Литвинова.

— Оксана, не бледней, я не с проверкой, — сказала она, опускаясь на стул. — Я к Владимиру Александровичу, чтобы сказать спасибо. Вы были правы, там инфаркт. «Скорая» его уже увезла. Вы правильно поступили, что сразу же пришли ко мне.

— На следующей конференции мне снова достанется, — улыбнулся Данилов.

— На следующей конференции достанется доктору Овечкиной! — пообещала Литвинова. — Знаете, я вот сколько работаю, столько и не понимаю – почему расшифровка кардиограмм выделена у нас в отдельную специальность? Во всем мире, насколько мне известно, врачи читают кардиограммы самостоятельно, без «расшифровщиков». Вот и мучаемся. Наш кардиолог ежегодно проводит с участковыми врачами занятие по экагэ. Из года в год долбим одно и то же – признаки острого инфаркта миокарда и угрожающих жизни аритмий. И какой результат? Нулевой! Потому что все привыкли к тому, что кардиограмму им расшифруют и поднесут на блюдечке. Эх!

— Обошлось – и слава богу, Надежда Семеновна, — сказала Оксана.

— Когда-нибудь не обойдется. Ладно, пойду к себе. Владимир Александрович, в подобных случаях, не вступая в споры, сразу же приходите ко мне. Договорились?

— Договорились, Надежда Семеновна.

— Овечкина – это ходячий анекдот, — сказала Оксана, когда заместитель главного врача ушла. — Дура непрошибаемая. Иногда даже поверить трудно, что она в институте училась. В сентябре бабку с дизентерией две недели лечила на дому от обострения хронического гастрита…

— Может, хоть колита, а не гастрита? — предположил Данилов.

— Нет, именно что гастрита. Старуха чуть ласты не склеила. Спасибо, «скорая» ее в инфекцию увезла. А по весне она не госпитализировала женщину с внематочной беременностью. Посоветовала лежать и грелку к животу прикладывать. Ничего, муж сам вечером «скорую» вызвал, спас жену, можно сказать. Потом приходил в поликлинику скандалить… А иногда на Овечкину нападает зуд госпитализации – ходит по вызовам и всех подряд в стационар кладет по «скорой». Причем диагнозы ставит самые убойные, которые без обследования не снимешь. Такое у нее дня три длится. Вот уж больным радость!