была падшей женщиной, что посмела очернить их тихий город своим присутствием.

С третьей попытки созвонившись с Иркой, я предупредила, что возвращаюсь назад. Она усмехнулась, когда я вспомнила об ее предупреждении насчет Вани. Конечно, сестра была в легком шоке, но не стала пытать вопросами. Иголка выскользнула из рук, и пришлось искать ее между шелковистых складок. Сгоряча, я бросила будущую юбку на стол и выругалась. Никак не могла настроиться на рабочий лад. Очевидно, что пора ставить точку и прекращать работать. Тут еще Персик, нашел для себя игру, задевая висящую нитку мохнатыми лапками. Хлопок двери привел в чувство. Сидя на полу, по обуви поняла кто зашел в гости. Выпрямившись, встретилась глазами с Иваном. Гладко выбритый, в строгом пальто, он ждал от меня реакции на свое появление.

- Ты не обратил внимания на время работы? Ателье, откроется в девять.

- Это имеет значение?

- Вообще-то, да. Или вы все менты, такие наглые и упрямые?

- Слишком много вопросов. Я не пришел выяснять отношения. – Он потер нос и засунул руки в карманы.

- Мы все выяснили.

- Я хочу чтобы ты дала показания в суде. А прежде, рассказала все до мельчайших деталей. И это не обсуждается.

- Вся информация есть у Голицына, - посмотрела на него, а потом добавила. - Вот настоящий Иван. Рада, что он, наконец, показал себя. Нет ничего схожего с милым папочкой, что учит дочь рыбачить. Кстати, Люба твоя дочь, или очередной вымысел?

- Она внучка Матвея, живет с ними, так как, его единственная дочь, трагически погибла три года назад.

- Какие чудеса! И жену себе ты тоже нафантазировал?

- Намерена продолжить? У меня мало времени. Уезжаю в Москву, и должен быть уверен, что ты поможешь в этом деле.

Я терпеливо воздержалась от желания бросить в него чем-нибудь тяжелым. Подошла и привстала на цыпочки, чтобы как можно ближе подобраться к его физиономии.

- Я никому ничем не обязана.

Обвел глазами мое лицо, и усмешка скривилась на губах. Затем невозмутимо покинул мастерскую. Меня потрясывало от скопившейся ярости и от мысли, что я занималась любовью, с этим…этим…даже слова не шли на ум.

* * *

У высоких каблуков, был свой не идущий ни в какое сравнение цокот. Они попеременно перестукивали друг друга, пока Анна Леонидовна не остановилась у кабинета, вытаскивая из кармана ключи.

- Зачем вы так поступили? – я адресовала свой вопрос, стушевавшемуся врачу.

- Боже мой, у меня сердце в пятки упало. – Выдохнула Анна Леонидовна.

- Вы обещали, что все останется между нами и не покинет этих стен. – Я ударила ладонью по белоснежному дверному косяку.

Она приняла вид сочувствующего человека. А затем, прибегла к другой тактике.

- Закрой дверь, пожалуйста. – Попросила Анна Леонидовна.

Выполнив просьбу, я принялась добиваться ответа:

- Я пришла к вам потому что, мне было плохо, больно и стыдно. Если бы знала, что все обернется против меня, не переступила бы этот чертов порог.

- Ты думала только о себе. К чему это привело? Тебя пытались убить. Да, мне известно об этом тоже. Ваня просил, чтобы я зафиксировала данный факт и дала свою экспертную оценку.

- Вы были в моем доме? – Я повысила голос.

- Не волнуйся, мы сделали все как положено. Тем самым обеспечили Сергею насыщенную жизнь за решеткой. Кстати, ты не могла бы поставить свою подпись на кое-каких документах? - зашуршала Анна Леонидовна.

- Да пошли вы…

Слезы подобрались к глазам. Совсем немного и хлынут водопадом. Ускорившись, я выскочила на улицу. На холоде слегка опомнилась и сдержала соленый поток. Какой-то незнакомец, подоспел ко мне с вопросом:

- Елена Александровна, можно пару вопросов?

Нацелил на меня фотоаппарат и приготовился нажать кнопку. Я пихнула парня, и он обронил свою камеру. Говоря вслед самые нелестные слова, он собирал остатки былой роскоши, пока я, садилась в машину. Уже столичные акулы пожаловали, чтоб состряпать «горячую» новость. Я уеду. Мне всё это не нужно…

* * *

Поставив в известность всех клиентов о том, что я уезжаю, лишь от Настасьи Павловны услышала добрые, душевные пожелания. Было горько осознавать, что и в таком городе как этот, мне не посчастливилось найти свое место. Разумеется, столица не готовит радушный прием, и там мне не станет легче или проще жить. Просто рядом будет семья, от которой, когда-то хотела убежать. И как бы странно не звучало, на всем белом свете не найдется никого ближе и роднее, чем они все вместе взятые. Жаль, что раньше этого не понимала.

* * *

Набравшись смелости и мужества, опять-таки пришла в отделение. Голицын отдал свой кабинет для работы московских коллег. В его кабинете, на пару с Иваном, с бумагами возились двое мужчин. Оба одетые с иголочки, не по местной погоде. Предусмотрительно постучав в дверь, открыла:

- Добрый день.

- Добрый день, Елена Александровна. Я майор Онегин, мой напарник, Олег Решетников. Нашего командира, вы уже знаете. – Заговорил плечистый, слегка лысоватый парень.

- Очень приятно. Не хотела вас отвлекать, но меня просили подойти, чтобы поставить подпись.

- Решетников, вам все расскажет. Олег? – Онегин обратился ко второму мужчине с близко посаженными глазами.

- Работайте, я сам поясню Елене Александровне ее дальнейшие действия. – Перебил Иван, выводя меня из кабинета в коридор.

- Перед тем, как уехать, хотела бы покончить со всем раз и навсегда. – Ерепенилась я.

- Суд состоится через несколько недель, как только прокурор ознакомится с материалами дела.

- Мне все равно. Вызовете, если я вам понадоблюсь.

Ваня огляделся, будто беспокоился, что его услышат.

- Ты нужна мне.…Но на это уйдут месяцы. Тебе придется часто встречаться со мной и прокурором. Грамотно выстроенное дело, это девяносто девять процентов успеха.

- И надолго все затянется? – я будто не услышала фразу о нужности.

- Как я уже сказал, все зависит от того, как быстро разберем все по частям, найдем соучастников, выведем схему. Тебе всего лишь нужно рассказать, что знаешь и ничего не скрывать.

- В подробностях описать изнасилование и попытку убийства? Ты это имеешь в виду?

- Лен, мой долг защитить тебя и таких же как ты. Ты поможешь сотням надломленных, изуродованных душ. Или позволишь им и дальше гулять на свободе?

Он сдавил мне плечи, показывая свое неравнодушие. В ответ хотелось провалиться сквозь землю,