Перед графом Септиманским стояла нелегкая задача. Он должен был доказать епископам Нейстрии, Франкии и Аквитании, что в лице Воислава Рерика они имели дело не просто с чужаком, а с лютым врагом христианской веры, присланным языческими жрецами в земли франков, чтобы возродить здесь богомерзкие культы. Такой вариант развития событий все еще вполне возможен, ибо и земледельцы, и городские обыватели окончательно не освободились от пут язычества, и влияние колдунов-друидов еще слишком велико среди потомков галлов.

Для Воислава Рерика старший из братьев Рюэргов оставался загадкой. Раймон был скрытен, в отличие от своего младшего брата Гарольда, человека простодушного и всегда готового к общению. Раймон был честолюбив и никогда не забывал, что его предки были королями франков. Каролингов он презирал и считал выскочками. Терпимо он относился лишь к Карлу, но только потому, что рассчитывал взлететь с его помощью очень высоко. Этот человек уже стал капитаном при содействии императрицы Юдифи, но мечтал о большем, его ключом к сердцу короля Карла стала сестра Володрада. Юный Карл влюбился в нее без памяти и совсем забыл дорогу к своей жене Тинберге.

Воислав махнул бы рукой на интриги хитроумного Раймона, если бы в них не были втянуты его друзья и родовичи Лихарь и Драгутин. Он ничего не имел против любовных шашней того и другого с местными дамами, но в какой-то момент ему показалось, что дело здесь не только в любви. Его насторожила некая Сенегонда, вдова простого мечника, вхожая, однако, в покои самой императрицы. Мало того что Сенегонда была любовницей Раймона Рюэрга, она еще и выступала в роли сводни.

О романе Драгутина и жены графа Гонселина Анжерского уже давно шептались в королевском замке, но когда до ушей Воислава дошел слух о благосклонности королевы Тинберги к Лихарю Урсу, он насторожился. Для него не было секретом, что положение Карла во франкской империи весьма хлипкое. И если бы не энергия его матери Юдифи и поддержка епископа Драгона, сводного брата покойного императора, то младший сын Людовика давно бы ушел в небытие. Карла поддерживали и другие епископы, недовольные не столько императором Лотарем, сколько папой Евгением, который без стеснения запускал руку в казну церковных иерархов, не считаясь с обычаями и уложениями церковных Соборов.

Епископы Драгон, Агобард, Эббон, Эброин и Венелон, конечно, признавали первенство папы в сфере духовной, однако они вовсе не собирались поддерживать его претензии на власть светскую. Именно поэтому Карл мог рассчитывать на их благосклонность, но только до той поры, пока его не заподозрят в ереси. А такое вполне может случиться, если вдруг выясниться, что мать и жена Карла попали в тенета язычников.

Лихарь Урс, вызванный Воиславом для разговора, свою вину не отрицал. Он действительно встречался с Тинбергой в доме Раймона Рюэрга, и, разумеется, влюбленные голубки не ограничивались вздохами и невинным воркованием. К сожалению, ротарий, выросший под покровительством Перуна и Велеса, даже не догадывался, что ритуалы и обычаи его родной стороны здесь, в христианской Нейстрии, могут показаться кому-то преступными и навлечь большие неприятности на его легкомысленную любовницу.

– Но разве Великая Матерь, родившая их бога Христа, это не наша Макошь? И разве та же Макошь не законная жена Велеса, который в качестве Лесного бога стал когда-то очень давно родоначальником Урсов?

– Кто тебе сказал об этом?

– Сенегонда. Она же сказала, что Меровинги прежде были жрецами Чернобога, и именно от него они получили свою магическую силу, которая ныне сошла на нет. Но если Тинберга сумеет зачерпнуть магической силы из божьего источника, то эта сила перейдет на ее детей, которые станут императорами франков, столь же могущественными, как и Меровинги в пору их расцвета.

– И этим источником для Тинберги станешь ты?

– А почему бы нет? – пожал плечами Лихарь. – Я принадлежу к роду, не потерявшему еще связи с Велесом, и прошел все стадии посвящения, необходимые Шатуну. Кроме того, я ротарий, давший клятву Перуну, Световиду, а в конечном счете богу Роду, которого в здешних краях называют Белом.

– Значит, ваша связь с Тинбергой это не просто любовная интрижка, затеянная от скуки? – нахмурился Воислав.

– Я всего лишь ее проводник к магическому источнику.

– Она прошла обряд посвящения?

– Тинберга прошла по Огненной тропе и встретила в конце ее именно того, кого и должна была встретить.

– То есть Шатуна?

– Да. Живое воплощение бога Велеса. А почему ты недоволен этим, Воислав? Ведь подобные таинства совершаются и у вас, в Варгии. Только так замужняя женщина может стать жрицей Великой Матери и наделить божественной удачей своих сыновей, как уже рожденных, так и тех, которых еще предстоит родить.

Лихарь был прав. Именно такой путь избрала в свое время неразумная жена деда Воислава, князя Витцана. Увы, ее сыну Трасику это не принесло удачи. Кара Чернобога настигла его на Калиновом мосту. Впрочем, тому были серьезные причины, не имевшие отношения к древнему обряду. И младший сын княгини Синильды ротарий Аскольд являл собой ярчайший пример удачливого человека и любимца богов.

– Аскольд ведь стал соправителем великого киевского князя Дира?

– Да, – кивнул головой Лихарь. – А почему ты о нем вспомнил?

– Просто к слову пришлось. А кто еще знает о приобщении Тинберги к культу Великой Матери?

– Только Сенегонда, Драгутин, Хирменгарда и Раймон Рюэрг.

– А почему ты так уверен, что Сенегонда – жрица Макоши? – спросил Воислав.

– Она показала мне знаки на своем теле.

– И где они расположены?

– Как обычно, – пожал плечами Лихарь. – В паху.

– А куда направлены лучи символа?

– Против восхода солнца на правой ноге и по восходу солнца – на левой.

Сомнений у Воислава не осталось. Сенегонда была жрицей Макоши очень высокого ранга посвящения. Похоже, не только Раймон использовал ее, но и она использовала капитана Рюэрга в своих далеко идущих целях. Для христианина Раймона эта предосудительная связь с языческой жрицей таила очень серьезные последствия. Честолюбивый Рюэрг не мог этого не понимать, но он рисковал, рассчитывая, видимо, на большой куш, обретенный в результате лихо закрученной интриги.

– Императрица Юдифь знает о таинстве, свершившемся между тобой и Тинбергой?

– Мне об этом ничего не известно.

– Будь осторожнее, Лихарь. Если местные епископы узнают о твоей мистической связи с королевой, то они найдут способ свести счеты и с ней, и с тобой.

– Волков бояться – в лес не ходить, – пожал плечами Лихарь. – Я знаю, что Юдифь бывает в доме у Сенегонды, а из этого дома идет потайной ход в храм Великой Матери.

– Кто тебе сказал?

– Драгутин. Он там был вместе с Хирменгардой.

Разговор с Лихарем многое дал Воиславу. Оказывается, он был прав в своих подозрениях. Вот только ему и в голову не пришло, что во главе этого заговора против христианской веры стоит императрица Юдифь. Любопытно, какую же роль эта бесспорно умная женщина отводит в своих далеко идущих планах Воиславу Рерику? До сих пор он считал себя просто наемником, точнее, таковым его считали другие. Сам же он просто выполнял волю славянских богов и просьбу кагана Славомира. Судьба Карла его беспокоила мало, куда ближе ему были интересы Варгии, которые могли пострадать в случае усиления власти императора Лотаря. И кагану Славомиру, и славянским князьям война в империи франков была выгодна, вот они и послали сюда Черного Ворона, вестника раздора и смерти. Но, похоже, императрица Юдифь не знает, с кем она имеет дело в лице наемника-варяга.