– Присядьте, пожалуйста, – указал я ей на стул напротив. Поколебавшись, она села. – Большинство бесед с полицейскими происходит по установленной форме: полицейские задают вопросы, а вы отвечаете. В теории все прекрасно, но на деле при таком подходе упускаются многие важные детали. Еще хуже то, что ответы подвергаются своеобразной цензуре, когда человек говорит те вещи, которые, по его мнению, от него хотят услышать, и он говорит их, чтобы помочь. А иногда он просто лицемерит.

Мэри кивала, словно прекрасно понимала, что я имею в виду. Ей не хотелось меня расстраивать, она готова была дать ответы, которые мне нужны.

– Я же хочу попробовать когнитивное интервью. Его суть в том, что вы как бы возвращаетесь в определенную точку, включив сенсорную память. Вспоминаете звуки, цвета, запахи, чтобы восстановить максимально подробную картину произошедшего. Память входит в специфический режим, и становится легче выявить ложь.

– Я не вру.

– Рад слышать, – сказал я, хотя ее слова были ложью. – Все мы врем – политики, священники, все. Между первыми словами, произнесенными в детстве, и последними, на смертном одре, мы соврем миллион раз. Но чаще всего мы врем сами себе. Закройте, пожалуйста, глаза.

Мэри настороженно посмотрела на меня. Жизнь в обществе приучила нас доверять прежде всего своим глазам, поэтому, когда незнакомец просит вас на время ослепнуть, вы отнесетесь к этому с подозрением. Она еще несколько секунд не сводила с меня глаз, а затем все-таки их закрыла.

– Расскажите мне обо всем, что вы делаете, когда собираетесь идти домой с работы.

– Прежде чем выключить компьютер, я всегда проверяю почту. Затем я прибираюсь на столе и включаю автоответчик. Как я говорила, если мистер Гэллоуэй еще на работе, я иду и прощаюсь с ним.

– Хорошо, вернемся к вчерашнему вечеру. Вы выключили компьютер и включили автоответчик. Мистер Гэллоуэй еще в офисе, и вы идете к нему. Вы идете быстро или медленно?

– Быстро. Мне нужно домой готовить ужин. На ужин лазанья, а ее долго готовить.

– Что вы слышите?

– Собственные шаги по деревянному полу.

– Запахи?

– Запах, как в музее, – она робко улыбнулась. – Запах пыли и старья. Думаю, он исходит от дерева. Это здание напоминает мне музей.

– Так, вы дошли до кабинета мистера Гэллоуэя. Вы сразу входите?

– Нет, никогда, – сказала она и покачала головой. – Я поправляю юбку, проверяю свой внешний вид, стучу в дверь и жду.

– Так же было и вчера вечером?

Мэри трижды еле заметно кивнула. Она сверила все три действия со своей памятью – именно этого я от нее и хотел, чтобы она прожила, продышала вчерашний вечер.

– Да.

– Что случилось потом?

– Мистер Гэллоуэй говорит «войдите», я открываю дверь. Он занят с бумагами, я быстро прощаюсь и ухожу.

– Он что-нибудь говорит?

– Нет.

– Он не кажется измотанным или обеспокоенным чем-нибудь?

– Нет, все как обычно.

Мэри улыбнулась.

– Что? – спросил я.

Она открыла глаза.

– Когда я закрыла дверь, он стал напевать. Он всегда так делал, когда концентрировался на чем-то. У него такая привычка, он вряд ли сам замечал свое пение. Дети, например, прикусывают язык, когда решают задачу по математике.

– Спасибо, вы нам очень помогли.

Первое, что я сделал, когда мы вышли на улицу, – закурил. Второе – надел очки. Хоть я и слеп от палящего солнца, порядок действий был именно такой. Сначала сигарета, потом – защита от солнца. Таковы приоритеты никотинозависимого.

– Интервью с Мэри Сандерс получилось интересным.

Тэйлор остановился как вкопанный и уставился на меня, подняв брови.

– Вы серьезно? Объясните почему!

– Ну, для начала, мы теперь знаем, что дух Марты Стюарт цветет и пахнет в Игл-Крике, штат Луизиана. Сам посуди, много ли людей, которые, отработав целый день, идут домой и своими руками готовят лазанью? Да их не осталось! Сейчас все открывают морозилку, достают оттуда пластиковый контейнер, прокалывают крышку, ставят в духовку, и через несколько минут ужин готов.

– Серьезно, Уинтер, что полезного нам сказала Мэри Сандерс?

– Мы теперь точно знаем, что Сэм Гэллоуэй не знал о том, что произойдет. Это было для него полной неожиданностью. Вряд ли кто-то назначит свидание, если существует хоть малейшая вероятность того, что тебя похитят, обольют бензином и подожгут.

– Отлично. Но это мы и так знали из слов Джуди Дюфрен, а не Мэри Сандерс.

– Ты же у нас главный сыщик, думай сам.

Я сделал длинную затяжку. Было без девяти минут семь. Я представил себе счетчик.

05:08:32

В очереди на виселицу – 1851 человечек. Я отпустил это видение, и цифры вместе с человечками растворились во мгле.

Нам нужно было найти убийцу до того, как он убьет еще кого-то. Время еще было, но его становилось все меньше и меньше с каждой минутой. Я был готов преследовать его до последней секунды, но мне хватало честности признать, что дела шли не очень хорошо.

Я набрал Шеперда. Он поднял трубку только на одиннадцатый гудок, что неудивительно. Он принадлежал старой школе. Вряд ли он ходил повсюду с телефоном, впаянным в ладонь. Я представил, как он, весь в напряжении, гладит усы и пытается быть одновременно в десяти разных местах.

– Уже нашли место преступления?

– Работаем, Уинтер. Все ищут. Полицейское управление тоже ищет. Проверяем фабрики, склады, старый нефтеперерабатывающий завод. Даже гаражи частных лиц проверяем. Но все это занимает время, вы сами прекрасно понимаете.

Я все понимал. Только в идеальном мире в моем круглосуточном распоряжении были неограниченные ресурсы. Этого никогда не случится в жизни, но мечтать мне это не мешало.

– Не было никаких заявлений о пропаже людей последнее время?

– Нет, а что?

– Думаю насчет других жертв. Это только предположение. Он недолго держал Сэма Гэллоуэя, и, вероятно, с другими он будет придерживаться той же схемы.

– Хорошая мысль. Я попрошу, чтобы мне дали знать, если такое заявление появится. Как дела у вас?

– У Сэма была интрижка с одной из подчиненных.

Тэйлор внимательно смотрел на меня и слушал наш разговор.

– Насколько серьезная?

– Достаточно серьезная.

Количество скрытых смыслов в нашей беседе зашкаливало. Пользуясь географической метафорой, между нами было метров пятьсот, но наш разговор был настолько витиеватым, что разделял нас на часовые пояса.