— В Мангазею в 1600 году была отправлена ватага казаков во главе с князем Мироном Шаховским и письменным головой Данилой Хрипуновым. В Тобольске они набрали сотню казаков и на лодках спустились до Березова. Там построили кочи, на которых казаки вошли в Обскую губу. Но там им не повезло. Кочи изрядно потрепало штормом. Много продуктов и огневого припаса пропало. Бросив кочи, казаки продолжили путь на оленях и лыжах и дошли до реки Пур. Здесь казаки подверглись нападению. Самоеды, в большинстве енисейские, своровали князя за Пуром. В битве погибло несколько десятков казаков. Князь Шаховской был ранен. Уцелевшие казаки на оленях добрались до реки Таза и там в 1601 году поставили Мангазейский острог, а князь Мирон Шаховский стал первым воеводой Мангазейского острога. Сейчас там воеводой Федор Юрьевич Булгаков, а головой — Никифор Григорьевич Ельчанинов. На следующий год собираюсь их проведать.

Вечером в городке, в горнице избы Обдорского головы князя Василия Шорина, состоялось совещание. Не то что оно было секретным, но присутствовало на нем только три человека: сам голова, десятник Матвей Бряга и десятник Елистрат Васильев.

Только что закончили вечернюю трапезу. Пробовали блюда из местных продуктов. Мясо молодого оленя понравилось, запили взваром из клюквы. Сытое состояние, жарко натопленная изба располагали к отдыху. Но Шорин, переполненный планами, жаждой деятельности, решил времени не терять. Только глубоко за полночь он отпустил своих сподвижников. По его замыслам, служба строилась следующим образом.

Василий Бряга отвечает за рейдовую порубежную службу. Пока лед не сковал реки и моря, казаки малыми отрядами до пяти человек на ладьях совершают глубокие рейды вдоль побережья, досматривая грузы и документы всех встречных. Во время распутья — верхом на оленях. По зимнику — на санях, с оленьими или собачьими упряжками. Погонщиков, упряжки, сани — все брать у самоедов в счет выплаты ясака.

Елистрат возглавит таможенный пост, досмотр и опрос всех проезжающих, кроме того, он должен набрать из числа самоедов людей наиболее сообразительных, и те за небольшую плату, скорее всего солью, будут сообщать новости. Новость интересная — получи. За соль самоед отца родного предаст.

Такая организация службы, по мнению Обдорского головы, обеспечит их полной информацией. А затем последуют действия по пресечению разора и воровства.

Сентябрь, 1606 год, городок Обдорск.

С чем не было проблем в Обдоре, так это с ладьями всех мастей. На берегу лежали поморские морские кочи, килевые ушкуи, солидные струги. Правда, большая часть рассохлась, развалилась и представляла интерес больше как источник стройматериалов для острога. Но тем не менее Василий Бряга выбрал для своих рейдов неплохой ушкуй, отобранный этим годом у незадачливых новгородских купцов. Крепкое, килевое, беспалубное судно сразу понравилось десятнику. Ремонт был небольшой. Поправили снасти, просмолили корпус и спустили на воду.

На воде ушкуй еще больше пришелся десятнику по душе. Ходкий на воде, легко управляемый — эти качества как раз нужны в порубежной службе. Особенно понравилось Бряге то, что у ушкуя нос и корма ничем не отличаются. Изменить направление движения, подойти к берегу и отплыть он мог не разворачиваясь, моментально, достаточно только гребцам пересесть наоборот.

Четверо казаков на весла, один рулевым, сам на носу впередсмотрящим, установили две небольшие пищали, на нос и на корму, и получилось великолепное сторожевое судно.

— Ну, держись, вороги! — крикнул Василий и пальнул из пищали.

Наблюдавший за пробным плаванием Шорин был тоже доволен. До того как замерзнут реки и Обская губа, оставался еще месяц. Василий Бряга как раз пройдет владение, осмотрится, поправит карту, и тогда зимой будет гораздо легче.

Хороший мореход получился из десятника Василия Бряги, да и команда подобралась расторопная. Вот уже дней десять как отряд порубежной стражи из Обдора-Носового совершает рейд по северной границе государства Российского.

Устье Оби прошли осторожно. Хватает здесь отмелей да подводных скал. Не зная проходов, можно и такую мелочь, как ушкуй, в щепки разбить. Выйдя в Обскую губу, установили на рею единственный парус и, не отходя далеко от правого берега, двинулись в сторону Тазовской губы.

Кончается вторая половина сентября. Погода стоит хорошая. По ночам подмораживает, но днем солнышко еще успевает пригревать. В заливах, куда не попадает солнечный луч, появляются забереги, иногда пробрасывает снег. Василий хорошо помнил наказ князя:

— Как услышишь звон шуги под килем, так сразу вертайся в Обдор. Твоя главная задача — убедиться, ушли голландцы или нет. Проверить карту. Отметить на ней ориентиры, чтобы потом, по зимнику, ходко идти было, а не плутать.

«Скоро зазвенит, — подумал Василий. — Места разведали, карту всю разрисовали, пора до Обдора подаваться. По рассказам самоедов и остяков, голландцы еще летом ушли из Тазовской губы, больше их не видели. По всему, ушли с концами. А вдруг затаились где? Воровство учинить задумали?»

Эти вопросы не давали десятнику покоя ни днем ни ночью.

«Если они затаились, то где? Конечно, не здесь, по правому берегу. Торговый люд, служилый народ без конца на Мангазею шастает, в раз заметят и донесут. А вот если на левый берег встать, то там тихо. Одна дикая самоядь кочует. Туда даже ясачные служилые не добрались». — От таких дум казачья голова раскалывалась на куски.

— Вертай ушкуй в море, — скомандовал десятник. — В Обдор идем левым берегом.

Ладья накренилась, квадратный парус туго надулся, и понесло дружину в море. Берегов не видать, не сбиться бы с пути. Страх взял казаков. Непривычное дело по морям ходить. Да если бы на струге, а тут под тобой речной ушкуй.

Уже не видать правого берега, а левый не появляется. Хорошо, что солнце путь кажет, да день весь впереди, да ветер попутный. Крупные морские волны подгоняют ладью, ударяя в корму и захлестывая за борт. Гребцам работы хватает и без весел. Воду без конца приходится вычерпывать за борт. Чуть остановишься, ладья сразу тяжелеет, теряет ход и погружается в воду. Лица у всех сосредоточенные, работают молча, не отвлекаясь.

«Сколько еще идти до левого берега? — думал десятник. — Долго не продержимся, а если большая волна захлестнет, то сразу на дно пойдем. Тоже мне, помор нашелся!» — ругал он себя.

Но тут ему на глаза попался свернутый кусок старой парусины. Они использовали его как полог на стоянках.

— Хлопцы! — крикнул десятник. — Хватай старый парус и натягивай его на корму.

Правду говорят, что у смелого от страха голова только лучше работает. Все мгновенно поняли десятника Брягу. Схватили парус, и через несколько минут тот был натянут на ушкуе, как на барабане, со стороны кормы, до самой мачты. Стало намного легче. Вода скатывалась по пологу, как по палубе, за борт, в ладью попадали лишь брызги от разбивающихся волн. Все перевели дух, посыпались шутки, а скоро показался и противоположный берег.