На подходе к Кадису Рюйтер узнал, что караван голландских судов, отправившийся было в плавание к Антильским островам, совсем недавно был внезапно захвачен испанским военным кораблем и приведен в Кадис. При этом пять человек было убито и много ранено. Рассерженный Рюйтер немедленно явился к генерал-комиссару моря и берегов Андалузии дюку де Медина-Коели.

— По какому праву вы грабите наши корабли и убиваете наших людей? — сжав кулаки, говорил он, и все в нем кипело от гнева.

— Мы в состоянии войны с Францией, а суда везли французские товары, да и принадлежали французам! — пролепетал не ожидавший такого напора испанец.

— Вы лжете! — напирал на него Рюйтер. — И суда, и товары принадлежат Соединенным провинциям, а не французской короне! Если между нашими державами война, то я сегодня же приступлю к бомбардировке Кадиса!

— Кто вам об этом сказал? — замахал руками вконец перепуганный генерал-комиссар. — Мы с Голландией в добром мире и дружбе!

— А если все это так, то по какому праву вы нападаете на наших купцов? По праву пиратов?

Дело о захвате купеческого каравана испанцами тянулось долго, но Рюйтер все же настоял и добился того, что все суда и товары были возвращены, за убитых и раненых было заплачено золотом, а виновники нападения наказаны надлежащим образом.

Уладив дело с испанцами, вице-адмирал вышел в крейсерство против варварийских разбойников. Словно огромной метлой прошелся Рюйтер по Средиземноморью, очищая его от пиратского мусора.

Небезынтересна при этом и система организации рюйтеровской «метлы»: «Он приказал капитанам кораблей избегать свалки с неприятелем при неравенстве сил, производить по ним сильнейший, неперемежающийся огонь дотоле, пока не покажет флага на адмиральском корабле, который не будет сигналом всякому производить сильнейшие натиски и держаться на виду друг друга. Рюйтер высылает каждое утро четырех лучших ходоков: двух влево и двух вправо от флага, который никогда не должно терять из виду. Сии форзейли (передовые) должны были окликать все корабли, которые они настигнут, опознать оные и к вечеру ежесуточно собираться к флагману. Если в пути случится преследование за кораблем и усмотрится возможность его догнать, тогда дозволяется гнаться за ним, преследовать, стреляя через каждые полчаса по выстрелу, наблюдая румбы, на которые оставлена эскадра, дабы тотчас можно было с нею соединиться».

Преследуя и уничтожая пиратов, Рюйтер в конце концов добрался и до главного их гнезда — Алжира. Оставшись с эскадрой на рейде, он послал в порт наиболее быстроходный корабль.

Внезапно и дерзко войдя в гавань, капитан так же стремительно ее покинул, прежде чем кто-то что-нибудь успел понять. В порту оказалось семь крупных кораблей, еще столько же стояло на внутреннем рейде. К вечеру следующего дня Рюйтер подошел к Алжиру на дистанцию пушечного выстрела и велел, обманывая противника, поднять над своей эскадрой английские флаги. Однако алжирцы на эту хитрость не поддались, и с береговых фортов прозвучал предупредительный залп. Втягиваться в кровопролитное сражение в намерения Рюйтера не входило, и он предпочел оставить Алжир в покое. Подняв паруса, вице-адмирал с попутным ветром пошел к Малаге, захватив по пути большую турецкую барку под командой испанца-ренегата. Настоящее свое имя тот скрывал, именуя себя просто Ибрагимом. За плечами Ибрагима были многочисленные убийства в Испании, в том числе и собственного отца, затем бегство от суда в Алжир, принятие мусульманства, немало захваченных торговых судов и более двух сотен похищенных людей, за которых он вымогал у родственников деньги. В тот же день Рюйтер распорядился повесить испанца на рее. На его барке прорубили днище и пустили ее на дно. Вскоре голландской эскадрой был обнаружен и после непродолжительного преследования потоплен еще один большой пиратский корабль. При этом удалось спасти два десятка пленных христиан. Пройдясь вдоль африканского берега и уничтожив еще несколько пиратских лайб, Рюйтер бросил якорь на рейде Сале. К местным правителям он послал депутатов для заключения торгового договора между городом и Голландией. Пока продолжались переговоры, корабли Рюйтера непрерывно бороздили местные воды, топя и сжигая разбойничьи суда. Ввиду того, что салейцы с подписанием бумаг не торопились, вице-адмирал предпринял еще один впечатляющий рейд, на этот раз к стенам приморской крепости-порта Арциллы, неподалеку от Гибралтарского пролива. Последний аргумент Рюйтера окончательно склонил чашу весов в его сторону, и договор был заключен. Главная задача экспедиции была, таким образом, выполнена.

К этому времени на эскадре стал ощущаться острый недостаток боеприпасов, и Рюйтер был вынужден повернуть на Кадис, где его уже ждали присланные из Голландии транспорты. Пополнив припасы, вице-адмирал тотчас берет под охрану новый, груженный огромным количеством серебра торговый конвой — результат многолетней торговли Голландии с Испанией. Запас серебра был столь велик, что доставка его в Голландию была важна чрезвычайно. При этом имелись небезосновательные опасения, что найдутся желающие покуситься на чужое добро. Так оно на деле и оказалось.

На морском переходе эскадра Рюйтера внезапно встретилась с эскадрой британского адмирала Вильяма Вилтторна, который спешил к Кадису в надежде поживиться грабежом голландского серебра. Дело в том, что, несмотря на мир, англичане по-прежнему вызывающе грабили и захватывали в море всех подряд под видом принудительного осмотра всех без исключения судов, право на которое они сами себе присвоили. То было самое настоящее пиратство, возведенное в ранг государственной политики! Однако на сей раз у гордых сыновей Туманного Альбиона ничего не вышло. Узнав, что торговый конвой эскортирует не кто иной, как сам Рюйтер, Вилтторн, невзирая на примерное равенство в силах, предпочел от захвата серебра уклониться и, вежливо поприветствовав издали голландского вице-адмирала, растворился за горизонтом.

2 мая 1656 года, ко всеобщему ликованию, и караван, и эскадра, салютуя всеми пушками, вошли в Тексель. Адмиралтейский совет объявил Рюйтеру за Средиземноморскую кампанию и успешную проводку столь важного каравана свое совершенное удовольствие, что считалось тогда одной из самых больших наград государства. А по всей Голландии Рюйтера отныне стали именовать не иначе, как Серебряным адмиралом.

Тем временем до Соединенных провинций докатилось эхо далекой польско-шведской войны. Воинственный король Швеции Карл-Густав повсеместно громил своими вымуштрованными полками кичливую и бестолковую шляхту. На Балтике и в окрестных землях расправляло плечи молодое и агрессивное Шведское королевство. Аппетиты шведов простирались уже на Пруссию и Данию. В Амстердаме встревожились не на шутку. Победы шведов грозили для голландцев потерей столь прибыльного для них балтийского рынка. Этого Амстердам потерпеть, естественно, не мог. Карла Густава следовало проучить, а потому ответный ход последовал незамедлительно. В голландских портах стали срочно вооружать военный флот в двадцать пять вымпелов. Начальство над ним и поручили Рюйтеру, как самому популярному из отечественных флотоводцев. Его присутствие сулило успех, а успех на Балтике был очень и очень необходим. Нельзя сказать, что новое назначение Рюйтера обрадовало. Он еще не успел как следует отдохнуть после своей средиземноморской эпопеи, как теперь предстоял поход в стылые и холодные балтийские воды. Но приказ есть приказ, и Рюйтер, восприняв его как неизбежное, принялся готовить свои корабли.