Однако Агнес гораздо больше интересовалась животрепещущим и полным страстей настоящим. Улыбка Томаса, мягкость его характера покорили ее. Она задалась целью заполучить его.

Однажды девочка слышала, как ссорились Мод и Мэтью.

– Почему я не послушалась своей матери, ума не приложу! – кричала Мод. – Она была права насчет тебя! Совсем как я сейчас права насчет Агнес и этого парня, Эймса.

Агнес вышла замуж за Томаса в семнадцать лет. Они ограничились гражданской церемонией в мэрии Элктона, штат Мэриленд. Как и следовало ожидать – это случилось после рождения Билли, – она пришла к выводу, что сменила одну жизнь на другую, точно такую же. Стоило померкнуть огню страсти, и она уже всего лишь терпела близость Томаса, заставляя себя отдаваться ему по ночам в пятницу. Когда Мод и Мэтью умерли от инфлюэнцы, они с Томасом взяли Билли, ее немногочисленные игрушки и переехали на Элм-стрит. Ничего не изменилось. Агнес вела такую же жизнь, как и Мод, влачила такое же жалкое существование и ненавидела каждую минуту этой жизни.

Она всегда хотела большего, но как получить больше? Молитва не даст ответа, это любому дураку ясно, а тяжкий труд не сулит чудес. Сила воли и ум – вот что имеет значение наряду со здравой долей воображения.

Томас Эймс, муж, отец, посредственный кормилец, умер от недостатка воображения. О, когда-то оно у него имелось – это-то и привлекло в нем Агнес. Но время, заботы и неоплаченные счета сделали свое дело. Он старался изо всех сил, скрепя сердце вынуждена была признать Агнес, но перестарался в тот день, когда судорожно втянул в себя воздух – последний вдох – и умер в кухне на полу. Все произошло так быстро, что она лишь открыла рот от удивления.

Она не поскупилась на красивый металлический гроб из Спрингфилда. Соседи и все прихожане прикасались к металлу под бронзу, прощаясь с Томасом, и брови их уважительно поднимались. Агнес осталась удовлетворена. Никто не знал, сколько дней они с Билли не ели мяса, пока гроб не был оплачен.

Через два часа после того, как спрингфилдовский гроб опустили в могилу, предметы скудного гардероба Томаса Эймса оказались упакованы и отправлены в церковный ящик для сбора одежды нуждающимся. Матрац на кровати перевернут, и постель застелена свежим бельем, вышитыми простынями из ее сундука с приданым. Потом она упала на колени и поблагодарила Бога за то, что он так быстро призвал к себе Томаса. Ухаживать за ним было бы слишком несправедливо при и без того трудной жизни.

* * *

Гроза кончилась. Агнес открыла дверцу машины и вытерла своим полотняным платком ветровое стекло. Все вокруг стало таким зеленым. Деревья, кусты, даже платье на ней еще более позеленело. Зеленый, цвет денег.

Это был славный день.

Агнес Эймс встретилась с отцом Донованом в тот же вечер, еще до того, как пришел Мосс. Она немного исказила правду, совсем немного, сказав, что Коулмэн мог отбыть к месту новой службы в любое время, нельзя ли поэтому освободить молодую пару от оглашений, которые должны читаться в церкви три воскресенья подряд.

– Освобождение от оглашений получить не так-то легко, миссис Эймс, – вздохнул отец Донован, – но во время войны они становятся не столь обязательными.

Малышка Билли выходит замуж. Как отказать этой крошке в столь важной для нее просьбе? Он ее крестил, принял на конфирмации в лоно церкви, и, кроме того, лейтенант Коулмэн – католик, по крайней мере со стороны матери. Немного необычно для техасца, размышлял священник, но в любом случае это приятно.

– Я все улажу, миссис Эймс. В тех случаях, когда оглашение не может быть сделано три воскресенья подряд, его делают один раз в трех разных церквях. – Он помолчал. – Должна пройти хотя бы одна неделя до свадьбы, не так ли? – сурово спросил отец Донован. В этом вопросе он уступать не собирался.

– О да, – поспешила заверить Агнес. – Сегодня вторник, в это воскресенье будет как раз неделя. А так как свадьба состоится в следующее воскресенье, у нас получится две недели! – Ее мозг работал, словно пощелкивая с неумолимостью метронома. Приглашения. Разумеется, только близкие друзья и отец Донован. Поставщик провизии. Шампанское, что-нибудь легкое и элегантное. Помещение… отель «Латам» в деловом центре города. Простой, но симпатичный. Сначала на ум все время приходило выражение «маленькая свадьба», но потом нашлось более подходящее – «спешная свадьба». Она хотела провернуть дело побыстрее, прежде чем кому-то из Коулмэнов придет в голову мысль нагрянуть из Техаса и «вразумить» Мосса.

Последующие дни были заполнены телефонными разговорами, уборкой дома и приготовлениями. Она объяснила друзьям, что из-за «этой войны» невозможно сделать все как полагается, но Агнес знала: Билли абсолютно все равно, состоится ли официальное венчание с богослужением или просто будут произнесены обеты в доме священника. Единственное, чего она хотела, – это кольцо на пальце, свидетельствующее о том, что она является миссис Коулмэн.

Мосс не высказывал никаких возражений и молча соглашался с измышлениями Агнес, будто он может отправиться с флотом в любой момент. Все, казалось, обрели счастье. Мосс и Билли должны были расположиться на втором этаже, заняв комнату матери с большой двуспальной кроватью. К большому облегчению Агнес, постояльцы съехали. Кухня и ванная комната оставались в общем пользовании, но Агнес переберется вниз, в кабинет-спальню Билли. Мосс примет участие в хозяйственных расходах, и, конечно, Билли станет получать недурственное содержание, когда он уедет.

* * *

Агнес сидела за кухонным столом, наполовину поглощенная лежавшим перед ней неоконченным письмом, наполовину – мыслями о том, что приготовить на обед. Взгляд ее упал на календарь, висевший рядом с холодильником. Два дня тому назад у Билли уже начались бы месячные. Билли беременна. Должна быть беременна. Она выносит наследника Коулмэнам, обеспечив свое будущее и будущее Агнес. Вошла Билли и апатично налила себе стакан лимонаду. Ее мучила жажда, но она побаивалась много пить, потому что последние четыре дня ее желудок явно пошаливал. Билли приписывала недомогание и тошноту предсвадебным волнениям, но когда сказала об этом матери, то с удивлением заметила удовлетворение на ее лице. Не могла же ее собственная мать желать ей такой напасти.

– Чем ты занята, мама?

– Решила написать Коулмэнам. Думаю, пора, не так ли? Я обсуждала вчера вечером с Моссом этот вопрос, и он дал мне адрес. Им пришлось бы так далеко ехать, что я подумала, что неплохо бы написать им кое о каких подробностях, чтобы они не чувствовали себя позабытыми.

– Ты мне ничего не сказала, мама. И Мосс тоже. Почему ты всегда совещаешься с Моссом, а я оказываюсь перед свершившимся фактом? Это я начинаю чувствовать себя позабытой.

Агнес пристально посмотрела на дочь.

– Ты становишься раздражительной и капризной, Билли, а это не очень хорошо для тебя и ребенка.

Билли вздохнула.

– Тебе неизвестно, беременна я или нет. Мне не хотелось бы, чтобы ты так говорила.