– Командир, я к Мошару сгоняю! Может, у него что-то родится. Одна голова хорошо, а две и на хер не нужны! А, командир?

Я махнул рукой, отпуская его к водолазам, усиленно готовившимся к обследованию американского катера. Пока старшины не было, я сам несколько раз подходил к приёмнику, запускал прокрутку сообщения и пялился на светло-зелёный огонёк. Рядышком со специальным приёмником, подключенный через разветвитель к той же антенне, стоял на каменной подставке индикатор работы разведывательной аппаратуры. Стрелка устойчиво стояла в красном секторе и вдруг резко ушла на синее деление. Чёрт! Этого ещё не хватало. Тут же стрелка снова зашла в красный сектор буквально на секунду и отскочила назад – и так несколько раз подряд. Наверно, на нашем принимающем самолёте или корабле что-то барахлит с аппаратурой. Тут как раз вернулся старшина.

– Командир, попозже схожу! Мошарик на подготовке, сейчас лучше к ним не лезть.

– Лёха! Смотри – индикатор разведкомплекса скачет туда-сюда. Это из-за шторма может быть? Ну, типа там плохая проходимость сигнала?

Ковалёв сел рядышком с индикатором и уставился на стрелку. Наморщил лоб.

– Да, вполне может быть на трассе сигнала гроза какая-нибудь, или нет, нет, нет, бляяяя!.. – заорал он и начал вытаскивать свой блокнот радиста из-за пазухи. Вытащив блокнот и карандаш из спецпакета с пиропатроном для моментально сожжения, он вперился взглядом в индикатор и, следя за стрелкой, начал строчить группы цифр на бумаге.

– Ключом работают, – оповестил он меня, продолжая писать.

И тут до меня дошло. На принимающем Центре нашли способ односторонней связи с нами. Проще простого! Отключают и включают принимающую аппаратуру. Наверняка, вместо выключателя-замыкателя используя тот же телеграфный ключ. Стрелка на индикаторе прыгает в ритме точек и тире. Так вот почему спецприёмник принял сигнал, переданный аппаратурой быстродействия, «слушай». Больше одного сигнала передавать опасно, могут засечь вражеские радиоразведчики. А тут никакой передачи нет. Молодцы эти научники из города дедушки Ленина! Такую штукенцию придумать!

Пока я восторгался, старшина закончил приём сообщения и вытер вспотевший лоб.

– Уф! Так, что у нас тут, – начал он расшифровку, – ага! Так, первая группа цифр, все как учили в военно-морском ПТУ, порядок расшифровки. Где у нас тут нужная страничка, – он вытащил свой блокнот специальных шифров, сверяясь со своими записями, нашёл нужную страничку и приступил к перекодировке полученных цифр в простой и понятный язык.

Переводил довольно долго, я успел перекурить и наведать Бахраджи и Рыхтенкеу. Ара как обычно перекладывал имущество, пересчитывал сухие пайки и продовольствие, беззлобно ругаясь на Ковалёва за растрату большого метража верёвок и фалов. Чукча был на побережье и преспокойно собирал выброшенную штормом на берег рыбу, сортируя её по каким-то своим ведомым лишь ему признакам.

Вскоре Кузнец закончил расшифровку и подал мне листок, вырванный из блокнота.

– Командир, я чуток передохну, а то от умственной работы устал больше, чем от восхождений по скалам. Это сообщение передадут ещё три раза – каждые два часа через десять часов с момента крайнего сообщения поступит новое.

Я разрешил ему поспать, сам заполз, спасаясь от порывов ветра, в пещеру и уставился на листок, тщательно запоминая написанное.

«Ноль два – объекты Z A F – Р Д не допустить работы Z загромождения и работы A не допустить уничтожения F день Д плюс». Ого, а теперь переводим в общепонятный и доступный язык и извлекаем из хранилищ памяти все нужные сведения. Сперва кодировка объектов: Z – система противовоздушной обороны острова, A – ну это проще простого, аэродром, F – так, а это как раз та самая шахта, отвалы которой мы наблюдали при подъёме в горы. РД в русской кодировке это разведка и диверсия. Если мы не можем передавать добытые сведения, значит разведываем сами для себя для последующего уничтожения, то есть выведения из строя, то есть диверсии. Если задача стоит так – не допустить работы зенитных постов противовоздушной обороны, – значит всё-таки штурм острова будет с воздуха – или парашютным, или посадочным способом. Не допустить загромождения и работы аэродрома. Ага, не дать взлететь истребителям прикрытия воздушного пространства и не дать загородить взлётно-посадочную полосу. Значит всё-таки будут пытаться сесть. Наше командование не знает – получили мы задачу или нет, выполнили все пункты и в каком объёме. Даже если выйдем из режима радиомолчания и аппаратура запустит сигналы помех, сперва будет доразведка. Скорее всего, пара самолётов плюс самолёт-разведчик где-то на высоте километров восьми. Потом первым пойдёт десант с лётной комендатурой десантного обеспечения и штурмовой группой. При удачном стечении обстоятельств и учитывая то, что наша аппаратура будет создавать активные радиопомехи, мешая нормальной работе средств радио– и радиолокационного обеспечения аэродрома, наши десантники, захватив центральный диспетчерский командный пункт и отключив помехи, спокойно смогут завести на посадку остальные самолёты с десантом. Если, конечно же, взлетка будет свободна от самолётов. Не допустить уничтожения шахты. Понятно. Значит всё-таки что-то добывают на этой шахте такое, что надобно и нашему советскому руководству. Значит имеются какие-то сведения, помимо того, что там что-то добывают, так ещё и при попытках штурма могут уничтожить. День «Д плюс» – и так понятно. День объявят дополнительно. По моим расчётам, чтобы выполнить поставленные задачи, мне нужен разведывательный отряд минимум человек в двенадцать, а лучше – человек в пятьдесят. А если думать дальше да глубже. Операция будет комбинированной – как с воздуха, так и с моря. Не зря же водолазы-тихоокеанцы сюда направлялись.

Надо идти к Иванову и держать военный совет, проводить расчёты и думать, думать, думать. Задача – она сперва всегда кажется невыполнимой. Это вроде как сядешь перед тарелкой борща и думаешь, что не съешь, а потом начинаешь хлебать полной ложкой и опустошаешь её всю, да ещё под стопку водки и зубчик чеснока. Мне даже от таких мыслей повеселело и борща с водкой захотелось.

Значит каптри был прав с самого начала. Десантная операция состоится. Эвакуация откладывается или вообще не была для нас предусмотрена.

Пришлось сжечь бумажку с расшифровкой, развеять пепел, вылезти из уютной пещерки и идти к базе моряков. Понятно, что у них подготовка к досмотру, но полученная информация всегда поможет скорректировать планы и избежать лишних телодвижений и ненужной работы.

Иванов, возившийся с парой моряков у своей «транспортной торпеды», отреагировал на моё сообщение спокойно и с кривой ухмылкой.

– Что и следовало ожидать! Мы с моря обеспечиваем, вы на суше, но реально – на три объекта четыре человека никак не получится. Я после осмотра катера, если сможем найти лоции и карты с местами заграждений, половину задачи выполню. Дальше останется только вывести из строя противокорабельные батареи на берегах бухты, разрушить систему боновых и минных заграждений, поставить маяки для прохода наших катеров огневой поддержки и десантных судов и – считай, морской десант удался. Короче, время, я думаю, ещё есть. До следующего одностороннего сеанса – шестнадцать часов. Знать бы, когда шторм уляжется – сейчас на катер идти смысла нет, нам обязателен осмотр подводной части.