любого места ведут восемь дорог, как восемь ветров, путь катится по любой!

И поехал. Кочарыш, хлюпая разбитым самому себе носом, зашагал рядом. Его братва чуть поодаль. А за ними Чижик. Бледной тенью своих предков.

Останавливаюсь. И все встали.

– Вещь! Что эти люди делают здесь? – спрашиваю я, указывая подбородком на братву.

– Они со мной, – отвечает Кочарыш, сжимаясь и заранее прижимая левую ладонь к отметке на груди.

– С тобой? – удивляюсь я. – Ты вещь. Вещь не может быть во главе людей.

– Не губи! – Кочарыш падает на колени. – Ну, куда они без меня? А-а-а!

Его корёжит от боли. Он забыл, что он вещь.

Подходят все восемь братков. На ходу раскрывая свои тощие грудные клетки. Встают на колени, склоняют головы, говоря:

– Хозяин!

– Вы хорошо подумали, люди? – спрашиваю я, – Вы станете вещами. Моими вещами. Вы будете в полной моей власти. Это даже хуже рабства! Если я захочу, то убью вас в любой момент. Сломаю, выброшу, как ненужную тряпку. Или принесу в жертву. Тёмным богам. А вы даже не сможете попытаться сопротивляться! Вы точно этого хотите?

– Да, хозяин! – отвечают хором.

– Вещь! Вверх! – приказываю я, поднимая руку.

Кочарыш тянется. Он уже стоит на носочках сапог, с хрипом и криком от раздирающей его грудь боли тянется вверх.

– Вы так же хотите? – спрашиваю я.

– Да, Владыка! – опять хором отвечают. Но в глазах ужас. Ёжатся.

Опускаю руку, Кочарыш падает и сворачивается зародышем в утробе матери, скуля, как побитая собака.

– Вещь!

– Я! – вскакивает Кочарыш. Его трясёт. И бьёт крупной дрожью.

– Почему? – спрашиваю я.

– Ты не убил меня, хотя мог! – стуча зубами, отвечает мужик. – Ты даже не подумал забрать свои трофеи, что были мои вещи! Ты самый великий человек, кого мы встретили! А кто мы? Мы и так всю жизнь рабы! Мы сбежали от своих хозяев. Искали лучшей жизни! Но нет у нас другой доли, кроме тягла! И ночью мы решили отдаться в тягло к тебе.

– Не лучший выбор, ребята, – качаю я головой, – не лучший.

– Да где его, лучший, взять? – вскипел Кочарыш, тут же потупившись.

– Встаньте! Я не беру вас. Идите! – отмахнулся я от братвы Кочарыша.

– Почему? – закричали они. И Кочарыш тоже. Хотя и съёжившись в ожидании наказания. И зачастил:

– Не сочти за дерзость, хозяин, но ты сам велел иметь своё мнение. Мне надо понять почему?

– Я не обрастаю вещами. – Вздыхаю я, пожимая плечами. – За вещами требуется уход, забота. А зачем мне эти сложности? Нет вещей – нет забот. Потому валите-ка, ребятки, от меня! Я и тебя, Кочарыш, отпущу, когда-нибудь. Или убью. Когда ты мне станешь не нужен.

– Очень благостно слышать, что я всё же нужен тебе, хозяин! – говорит Кочарыш и падает.

Наказал его. Высказал своё мнение, когда его не спросили. И я поехал дальше. Кочарыш, держась за метку двумя руками, потащился следом. Проехал задумчивый Чижик. Потом ещё один всадник, с ехидным взглядом, с такой же ехидной усмешкой, насвистывая какую-то мелодию на дудке. Только тогда эта братва поднялась с колен, оправилась и, коротко посовещавшись потащилась догонять нас.

К полуденному светилостоянию решил сделать привал.

– Вещь!

– Тут! – весело откликнулся Кочарыш. Я его больше не наказывал, потому настроение его оказалось повышенным. Видимо, мужик по натуре своей оптимист. Или пофигист.

– Привал, – говорю я и указываю рукой. – Вон там. Где столб торчит. С рунами. Если нелепость попытается по поводу столбового знака что прогнать – пресекай. Пусть учится молча жить. Молча учиться. А то за своим собственным треском жизни не видит. Сообрази пожрать чего. И вообще назначаешься завхозом.

– Это что за диковинка? – удивляется Кочарыш.

– Смотрящий за хозяйством. За всеми моими вещами.

– Понял, хозяин. Низко кланяюсь за доверие! – говорит Кочарыш, складываясь пополам, пальцами рук касаясь земли.

– Поговори мне ещё! – ворчу я.

Завхозом Кочарыш оказался толковым. Быстро организовал своих ребят, нашлись у них и припасы, и топливо, и котёл. Каша была, конечно, простая, но мне что, привыкать? Тем более что я и не голоден. Главное не сырая, не подгоревшая. Заправленная салом. Если этот кусок жирной плоти, который настрогали в котёл, сало.

За время привала нас догнала и остальная толпа. Про молчаливого дудочника с вечно смеющимися глазами я уже говорил. Кроме дудки ничего в нем не было примечательного. Одежда весьма простая, прочная, практичная и неброская, оружие – копьё, за поясом нож, больше похожий на короткий меч, да топор на спине. И заговорённые стальные и не стальные кольца на пальцах, три штуки на каждой руке. Стандартный набор небогатого путника. Весь он такой неброско усреднённый. От угощения отказываться не стал, зато поделился своим набором молотых сушёных трав. Ароматных и подобранных со знанием дела. С приправами и каша стала другим блюдом. В беседах не участвовал, на вопросы отвечал только мимикой и улыбками. Сразу же присел в сторонке, а управившись с кашей, вновь задудел своей свирелью. И получалось у него неплохо. К каждому событию и к каждому человеку у него был свой проигрыш, короткий, но особенный. Ну, да и бог с ним! Будет магнитолой дорожной, музыкальным сопровождением.

А вот шумная толпа, которую привёл Рык Сумрака, что бродячий театр. Каких только клоунов не было! Так и хотелось сказать, что цирк приехал вместе с клоунами. Каждой твари по паре! Начиная от пахарей и сборщиков навоза, развесивших уши и поверивших сказкам про новый миропорядок, где не будет ни господ, ни рабов, заканчивая бежавшими из столицы молодыми мажорами, отпрысками знатных родов, спасающимися от гонений за их участие в пьяном бунте отпрысков знати. Ну и остатки всяких тайных сборищ любителей заморочиться и постичь тайное и неизведанное, подписчиков телеканала Бред-ТВ. Ну и, конечно, сами Тёмные.

И вся эта толпа к нашему котлу.

– Вещь! – тихо говорю я.

– С радостью! – отвечает Кочарыш, принимая из рук одного из младших братьев топор. Солидный такой. Секира, а не инструмент плотника!

Несмотря на всю безалаберность похмелившейся толпы последователей Тьмы, намёк они поняли сразу. Осудили, конечно, но мне на их слова и взгляды… Да я так и сделал – встал и помочился в их сторону. Очертив линию, за которую нежелательно им заходить. Дудочник изобразил что-то весёло-пафосное своей свирелью. Кивнул дудочнику, как признавая, что он молодец. Улыбается, тоже ответно поклонился.

Лёг я обратно на свой плащ, попытавшись вздремнуть. Какой там! Эти тёмные, но сильно грамотные козлы – устроили митинг! С хоровым обличением всех недостатков существующего мироустройства и коллективными грёзами по вероятному будущему и утопическому «новому порядку». А Рык Сумрака у