По моим прикидкам, настоящее убийство было совершено не в 17.10, а пятьюдесятью минутами раньше, то есть в 16.20. Местный юноша встретил его с Химэдой, вероятно, за несколько минут до убийства. Разброс в сорок — пятьдесят минут оказался незамеченным.

Трудно не восхититься гениальным трюком мужа: совершить убийство и затем как бы наблюдать за ним — физически невозможное он сделал возможным.

Когда, находясь рядом с ним в постели, я пришла к пониманию этого, то с огромным трудом удержалась, чтобы не вскрикнуть. Честно признаюсь: я ощущала не столько страх, сколько восторг перед его интеллектом, а также гордость оттого, что смогла разгадать эти сложнейшие ходы и трюки.

Муж лежал лицом к стене. Спал? Или, как и я, был поглощен своими мыслями? Лежал неподвижно, ровно дышал. Я уже не могла остановиться. Хотя близилось утро и я совсем не спала, мозг продолжал четко работать. Догадки, предположения следовали друг за другом, белых пятен в картине оставалось все меньше.

Я должна хотя бы здесь выразить благодарность своему мужу. Никогда бы не раскрыла его преступления, если бы он не передал мне свою страсть к детективам, фокусам, если б не научил анализу, если б в большом количестве я не поглощала книги, которые он собрал.

Итак, как преступление совершилось, ясно. Но почему? Каковы мотивы, причины?

Увы, причина — я сама. Убийство — месть Химэде за то, что он отнял меня.

В общении со мной маркиз не позволял себе проявлять отрицательных эмоций, но Химэду решил наказать.

А я так уверена была в его безмерном великодушии…

В ту минуту, когда я поняла, что мой муж из мести убил человека, мир во мне перевернулся, вся жизнь стала другой.

Я считала своего мужа великим человеком, почитала его, любила высокой любовью. Да, физически я ему изменяла. Но не переставала любить. Ведь любовь может быть высокой и вечной, но может быть низменной и кратковременной. И я полагала, что низменная любовь не в состоянии разрушить высокую. Я считала также, что безграничная, глубокая любовь ко мне мужа никогда не остынет. Я наивно верила, что маркиз не узнает о моей низменной любви к молодым людям. А если и почувствует, то, самоуверенно считала я, не станет снисходить до выяснений.

Как трагически я ошиблась! Не могла и предположить, что он может быть так безжалостен к соперникам, а это не только Химэда, но и Муракоси, и Сёдзи…

Но я отвлеклась.

Кто же манипулировал куклой? У меня нет сомнений, что то был Муракоси. Совсем не случайно манекен был найден в квартире его друга.

Зная о моих отношениях с Муракоси, муж решил использовать его в своих целях. Не следовать воле мужа Муракоси не мог, он в любом случае был обречен…

Теперь мне понятно, почему после гибели Химэды Муракоси избегал встреч со мной, понятна оброненная им фраза «Меня тоже убьют…».

Ну а что же алиби Муракоси? Ведь его видела, с ним разговаривала в театре старушка Томи.

И это был трюк. И придумал его наверняка мой муж. Для этого использовали друга Муракоси и кормилицу Томи. Художник Сануки переоделся в костюм Муракоси, слегка подгримировался и пошел в театр. В фойе окликнул старушку Томи, немного поговорил с ней, подделав голос под Муракоси (они родом из одной деревни, говор у них одинаков).

Тот же Сануки приобрел, а потом, вероятно, продал на барахолке серое пальто, шляпу, полосатый пиджак для куклы Химэды и так далее. Только манекен продать, видимо, не удавалось. Напрасно он его не выбросил! Тогда гораздо труднее было бы распутать это дело. Впрочем, здесь мог сработать ум Муракоси — оставить хоть какое-нибудь свидетельство происшедшего.

До рассвета не смыкала глаз. Голова всю ночь работала с четкостью вычислительной машины. Утром поспала всего два часа и, проводив мужа, принялась за этот дневник. Не просто пишу, одновременно размышляю; много времени и сил уходит на эти записи. Устала. Надо немного отдохнуть.

Обстоятельства гибели Химэды, как мне кажется, я сумела прояснить. А кто убил Муракоси?

Первое и очевидное предположение: смерть Муракоси — звено одной цепи, и убийца тот же — Ёсиаки Огавара, мой муж. Неизменен и мотив — месть. И опять я тому причиной. Но нельзя сбрасывать со счетов еще одно обстоятельство: Муракоси был вовлечен в убийство, полиция установила за ним слежку.

Однако при чем тут белое перо, которое нашли после убийства на груди М.? Кстати, невыясненным осталось, зачем убийцы присылали их Химэде. Первое, что приходит на ум, — желание убийцы запутать следствие, представить обе смерти как злодеяние некоего тайного общества. Но я хорошо знаю своего мужа, знаю его артистическую натуру и потому склоняюсь к другому: эта деталь — некий изыск, дополнительный штрих к красивому трюку.

Итак, Муракоси. Выстрел раздался ровно в 9 часов вечера. Муж в это время вместе со мной и Сёдзи находился в гостиной. В двух местах одновременно он присутствовать не может. В случае с Химэдой ему удалось преодолеть пространственный барьер — на расстоянии наблюдать собственное преступление. Может быть, тут он…

Когда я стала формулировать этот вопрос, неожиданно возник образ кожаного чемоданчика или ящичка. Я перебрала различные варианты, мелькнула смутная догадка. Убедившись, что муж крепко спит, я выскочила из кровати и стремглав помчалась в гостиную, к шкафу, в котором стоял магнитофон. Много лет назад мы купили обитый кожей переносной американский магнитофон. Первое время часто включали его, а последние года два вообще к нему не прикасались. Я включила свет и осмотрела его. Точно! Им совсем недавно пользовались! Под магнитофоном четко выделялся не тронутый пылью четырехугольник, но магнитофон был на несколько сантиметров сдвинут! И на крышке не было пыли!

Мне стало все ясно. Значит, и этот свой трюк Огавара строил на преодолении временного барьера.

Я вернулась в постель и продолжала думать, попыталась мысленно восстановить ход событий.

В тот день муж вернулся домой часов в пять, принял ванну. Потом мы вместе ужинали. С семи вечера он занимался бумагами в своем кабинете. Один раз я приносила ему чай; все остальное время читала у себя в комнате. В его распоряжении было достаточно много времени. Была и возможность незамеченным выйти из дома. Не через дверь (его бы увидели), а в окно своего кабинета. Что он, вероятно, и сделал, приготовив заранее обувь и, возможно, надев те самые серые пальто и шляпу, нацепив усы и темные очки. Со двора из предосторожности вышел через запасную калитку. Затем поймал такси и направился к дому Муракоси. Конечно же, взял с собой магнитофон.

Но главную роль в этом действе играл пистолет. Я вполне могу допустить, что муж приказал Муракоси достать пистолет. Вот тут-то снова пригодился прохвост Сануки, который по просьбе М. купил его на своей излюбленной толкучке. Что муж говорил Муракоси о пистолете? Как объяснял его необходимость? Не могу представить этого. Но уверена, что в муже хватило коварства убедить человека купить пистолет, для того чтобы им этого человека умертвить. С другой стороны, не могу в связи с этим сдержать восхищение хитроумием и твердостью маркиза.