Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пока Великан ходил за «куклами», Гниляк громко хвалился, как на зачистке в Краматорске нашел раненого ополченца. Берса заранее знал, что каратель горлопанит для него, и не слушал.
Наконец послышались шлепки шагов. Берса обернулся. Климов едва передвигал ногами, обутыми в армейские ботинки. К подошвам прилипли куски грязи. Берса поморщился. Сейчас с этим ополченцем справится даже ребенок. Второго пленника и вовсе не было.
– Я же велел двоих привести! – набросился Берса на Великана.
– Рябов не может идти, – стал оправдываться тот. – Не на себе же его тащить!
– А кто приказывал их бить? – Берса вышел из себя и перевел взгляд на Гниляка. – Может быть, ты?
– Нет. – Гниляк покачал головой.
– Или я? – Он ткнул себя пальцем в грудь.
Даже в темноте было видно, как солдаты удивленно хлопают глазами. До них никак не доходило, почему они не могут избить колорада.
Послышались еще шаги, и из темноты появился караульный.
– Гнилой! – позвал он. – Дай закурить.
– Слушай сюда! – с трудом сдерживая ярость, проговорил Берса. – Если я еще раз увижу, что кто-то уходит с поста, а тем более курит во время дежурства, то лично!..
Берса специально не договорил. Конечно, убивать их ему никто не позволит. Но и он не сам сюда приехал. Поэтому Алхастов не исключал, что воспользуется своим особым положением и кого-то все же если не прирежет, то покалечит.
– Я ничего, – испуганно лепетал караульный, пятясь задом. – Случайно.
– Раз пришел, забери пленного, – остановил его Берса. – Отведешь обратно и закроешь. Больше пальцем не трогать!
– Я все понял, – заверил караульный, беря Климова за локоть.
– Ты не понял, – зарычал Берса. – Комаров теперь от них отгонять будете!
– Чего с ними церемониться? – выдал кто-то.
Берса ответил на этот вопрос по-другому:
– Я обещал сделать из вас настоящих диверсантов и слово свое сдержу.
– Мы не против! – выпалил Гниляк.
– А вас никто и не спрашивает. – Берса усмехнулся в усы. – Я не вам обещал.
Солдаты переглянулись.
– По поводу пленных, – немного подумав, продолжил чеченец. – Как только они придут в себя, будете с ними драться.
– Давно бы так, – не удержался Великан. – Отбивную сделаю!
– Сейчас я говорю! – Берса повысил голос. – И не торопитесь радоваться. С сегодняшнего дня их будут кормить точно так же, как и вас.
– У нас срочникам жрать нечего, – возмутился Гниляк. – Зачем ватников кормить?
– Один хорошо подготовленный диверсант иногда стоит дороже целого полка или дивизии, – сказал Берса. – Для вашего обучения мне нужны нормальные люди, а не живые мертвецы. Поэтому пара солдат может и поголодать.
– Все равно не пойму, зачем их кормить? – недоумевал Гниляк.
– А затем, чтобы вы не расслаблялись! – вспылил Берса. – Вам и москалям я предоставлю равные условия. Вы и они будете вооружены ножами.
Во дворе воцарилась гнетущая тишина.
Первым не выдержал Гниляк.
– Берса, это уже слишком.
– Почему? – радуясь страху, спросил чеченец.
– Они озлоблены, – первый раз за вечер подал голос Проценко.
Этот старший солдат со слегка одутловатым лицом, вечно что-то жующий, лишь казался безобидным увальнем. Он был мастером спорта по боксу и отлично стрелял. Между собой бойцы называли его Портосом, и Берса без колебаний назначил ему такой же позывной.
– Вы тоже.
– Им кажется, что они свою землю защищают, – раздался из второй шеренги голос Люгера.
– Так ведь ты сам сказал, что только кажется. – Берса повеселел. – А вы настоящие патриоты.
Вахид с трудом передвигал ноги. Уже совсем рассвело. Серебро утреннего неба растворило в себе звезды, на востоке налилось багрянцем. Взору открылись холмы, покрытые островками пожухлой травы, из которых торчали редкие деревья с кривыми стволами.
Он оглянулся на проводника.
– Долго еще?
Араб развел руками.
– Не понимает, – пояснил Шамиль, шедший в конце колонны.
– Почти пришли. – Мовса поморщился и тронул руками виски.
– Хочешь сказать, что мы уже в Сирии? – не поверил Вахид. – А где граница?
– Ночью миновали. Днем пограничные патрули открывают огонь и вынуждают остановиться.
– Откуда ты все знаешь? – Вахид замедлил шаг, давая возможность Мовсе поравняться с ним.
– Я бывал здесь, – признался Мовса. – И не один раз.
– Значит, тебя в этих краях знают? – попытался угадать Вахид.
– Сейчас ты в этом убедишься.
– Угрожаешь? – насторожился Вахид.
По тому, как вел себя Мовса, можно было сделать вывод, что он не врет.
– Зачем мне вам угрожать? – удивился Мовса. – Просто сказал.
– Много наших здесь?
– Хватает. Сейчас в отрядах боевиков можно чаще услышать разговор на русском и чеченском языках, чем на арабском. Легко тем, кто знает английский и турецкий. Каждый пятый – француз или испанец.
Вахид обескураженно хмыкнул.
Неожиданно проводник пошел медленнее.
Вахид проследил за его взглядом и увидел грунтовую дорогу, по которой ехал пикап с пулеметом, установленным в кузове.
– Кто это?
– Свои, – ответил Мовса и плюнул под ноги. – Больше некому.
Машина свернула с дороги и двинулась прямо на них.
– Увидели, – констатировал Шамиль.
В пикапе, покрытом ржавчиной пыли, сидели трое. Мужчины, заросшие щетиной до самых глаз, выбрались наружу. Проводник явно был им знаком. Изредка бросая на чеченцев настороженный взгляд, с ним некоторое время о чем-то быстро говорил рослый боевик в арабской накидке на голове.
– Каким ветром, Мансур аль-Шивани? – неожиданно воскликнул на чеченском его дружок и шагнул к Мовсе.
– Здравствуй, Эрбулат! – обрадовался Мовса и вытянул вперед руки.
Они обнялись.
– Я смотрю, ты или нет, – проговорил Эрбулат. – Вроде как не собирался пока к нам.
– Обстоятельства поменялись. – Мовса надменно посмотрел на Вахида. – Эти люди вынудили меня вернуться.
– Чего так? – Эрбулат вскинул брови, разглядывая Вахида.
– После ранения я месяц жил в Стамбуле. – Мовса потрогал плечо. – Почти поправился и уже собирался уехать домой, как мне сообщили, что Ислам крыса, и приказали его убить.