— Ты кто такой, а? Аль Капоне?

— Очевидно, да, - отвечает он без улыбки. - Ты же считаешь меня насильником и уголовником.

Я показываю ему язык и, пританцовывая, иду к полкам с киями. У меня не было времени подумать, когда неприятие его прошлого успело трансформироваться если не в личную симпатию, то как минимум в расположение. Ведь еще месяца полтора назад я и мысли не допускала о нахождении с Камилем наедине, не говоря о том, чтобы играть в бильярд у него дома ночью. На работу в автосалоне согласилась из-за денег и Булата, которого готова уважать хотя бы за то, что его выбрала Таисия.

Определенно, мое отношение к Камилю изменилось в лучшую сторону, и это странно: ведь его прошлые преступления в любом случае не стереть. Но не будем портить вечер! Моя задача на данный момент - надрать его не по годам мускулистую задницу, а обо остальном можно поразмышлять завтра, лежа в постели с трещащей головой.

— А ты определенно знаешь толк в хороших вещах. - Я любовно поглаживаю полированный шафт кия, лежащего в футляре. - Это палисандр?

— Змеиное дерево, - отвечает Камиль, забирая кий с полки. - Сделан на заказ. Смотрю, разбираешься. Откуда?

Я неопределенно пожимаю плечами. Ему пока необязательно знать, что в шестнадцать я заняла первое место по русскому бильярду среди юниоров.

— Ну, что, разбиваем?

Шары разлетаются по углам со звонкими щелчками, от которых адреналин, и без того пульсирующий в моей крови, разгоняется сильнее. Комната стремительно сужается до размера стола, зрение становится четким и собранным.

По очереди взяв в фокус трех возможных претендентов на удар, я выбираю тот, что справа, и свешиваюсь через стол, прицеливаясь. Сердце стучит спокойно и равномерно, и даже пристально наблюдающий за мной Камиль, ничуть не мешает.

— Давай, хороший мой, - шепчу я кию. - Видишь тот шар? Нам нужно попасть в верхний левый угол. Я знаю, что ты не подведешь.

Оттянув турняк назад, я делаю резкий удар, и в следующее мгновение каждая клетка тела взрывается забытой эйфорией. Шар точнехонько влетает в лузу.

Выпрямившись, я закусываю губу, чтобы справиться с эмоциями. На Камиля намеренно не смотрю, чтобы не выглядеть самодовольной. Как там говорят? Мастерство не пропьешь. А я, между прочим, года четыре не играла.

Оценив сменившееся положение шаров, я перехожу в противоположный угол. Ну, что беленький, пойдешь к мамочке? В смысле, полезешь во-о-он в ту дырку? Очень нужно, чтобы вот тот красивый, хоть и немолодой дядя разинул рот.

Когда и второй шар падает в сетку, я все же поднимаю победный взгляд на Камиля и, улыбнувшись, делаю шутливый реверанс.

— Где так играть научилась? - спрашивает он без толики иронии. Даже, я бы сказала, с уважением.

— Папа в секцию водил. Мы правда там больше в американский играли. Русский я сама освоила.

Ничего не ответив, Камиль перекидывает кий через плечо и с интересом наблюдает, как я обхожу стол в поиске новой жертвы. Пару раз я машинально поднимаю на него глаза, отмечая, что в его взгляде совсем нет настороженности, какая часто промелькивает у игроков-мужчин, почувствовавших угрозу проигрыша от какой-то там девчонки.

Увы, третий шар пролетает мимо, срикошетив в угол лузы. Теперь наблюдать приходится мне.

Натирая кий мелом, мой оппонент неспеша оценивает расстановку сил на сукне, после чего направляется в дальний правый угол. Будет бить тот, что по центру, - догадываюсь я. - Все правильно. Я бы тоже выбрала его.

Наклонившись к столу, Камиль прицеливается, а я, вместо того, чтобы следить за шаром, любуюсь напрягшимися мышцами на его руках. Все же бильярд - великая игра. Она точно не для тупых, и есть в ней что-то… сексуальное. Когда плавность движений сменяется резкостью и напором, а собранность - вспышкой адреналина.

Щелк! Запущенный им шар под номером пять с безукоризненной точностью достигает цели.

Я машинально киваю, беззвучно хваля Камиля за удар. Люблю, когда что-то делают красиво, даже если речь идет о конкуренте.

Его второй шар тоже попадает в лузу, и это меня радует. Во-первых, я терпеть не могу, когда мне поддаются, а во-вторых, всегда интересно встретить достойного соперника.

Третий пролетает мимо.

— Сколько тебе лет? - спрашиваю я, пока, прищурившись, выбираю свою следующую жертву.

— Сорок один, - без запинки отвечает Камиль.

— Много. Я почему-то думала, тебе тридцать восемь( пасхалочка к Папаше для тех, кто в курсе - прим. автора)

— Есть принциальная разница?

Я дергаю плечами.

— Не знаю. Нет, наверное. Просто я раньше считала всех, кому больше тридцати, старыми пердунами.

Камиль издает саркастичный смешок.

— И что изменилось?

— Я бы сказала «ничего», если бы не разглядела твои мышцы в зале, - задумчиво говорю я, целясь в шар. - В каком-то смысле ты сломал мои шаблоны.

Я морщусь, потому что снова мажу. Вот что значит трепаться во время удара.

— Ты же помнишь, что я говорю все, как есть? - осведомляюсь я на всякий случай. - А еще и шампанское действует на меня как сыворотка правды.

Посмеиваясь, Камиль наклоняется над столом. Волосы падают ему на лоб, заставляя зависнуть взглядом на его лице. Ох ты ж. А ведь кто-то наверняка может посчитать его красивым. И ресницы у него густые и темные, как у младшего говнюка-брата. Нос конечно далек от идеала, неровный и крупный, но даже это удивительным образом его не портит. Как и эта щетина.

Камиль, в отличии, от меня не болтает и не промахивается, и счет становится 2:3.

— Не вздумай заглядывать мне под юбку, - ворчу я, нависая над столом.

Сейчас Камиль стоит прямо за моей спиной и при желании может разглядеть мои трусы. Черные, кружевные. Стринги.

Он молча обходит стол и встает слева.

Вы посмотрите, какой джентльмен, - мысленно иронизирую я. - Приятно иметь дело.

Джентльмен-джентльменом, а жертвовать победу даме не стал. Я уступаю ему с досадным счетом 7:8.

— Отлично играешь, - замечает Камиль, накрывая шары рамкой. - Удивила.

— Играла бы я отлично - смогла бы тебя выиграть, - буркаю я.

— Это редко кому удается.

Я щурюсь.

— Хвастаешься?

— Просто констатирую факт.

Вернув кий на полку, Камиль разворачивается и смотрит мне в глаза. Я тоже на него смотрю. Сначала в глаза, затем на крепкую шею в вырезе футболки, потом - на живот.

— Хочешь сказать, что мне