Махидевран с волнением открыла шкатулку…

Еще бы не помнить! Сколько раз она с завистью любовалась вот этими серьгами, оттягивавшими нежные мочки небольших ушек валиде! А вот этот браслет… изумруды в нем так и горят. И это колье с гранатами… и перстень с яшмой…

У валиде был прекрасный вкус, она умела и выбирать, и носить украшения так, что те не затмевали хозяйку и не бросались в глаза, зато прекрасно оттеняли нежную кожу и подчеркивали цвет глаз красавицы.

Махидевран забыла о присутствии Роксоланы, она перебирала украшения, переносясь в счастливые дни молодости, когда Сулейман любил ее, очень любил, предпочитал всем остальным красавицам гарема. Долговязый шехзаде, молчаливый и строгий внешне, оказался прекрасным любовником.

А как был счастлив Сулейман, когда Махидевран родила сына! У него уже были двое, рожденные первыми кадинами, – Махмуд и Мехмед, но Мустафа с первого дня, первого крика стал любимым. Сына Махидевран любили все: и отец, и валиде Хафса, и придворные молодого шехзаде, а потом султана. Никто не сомневался, что именно этот красивый и умненький мальчик в будущем станет следующим султаном.

Все еще более упрочилось, когда страшная болезнь унесла жизни сразу двух старших мальчиков, и теперь Мустафа стал старшим. Болтали, что не обошлось без колдовства, что Махидевран применила какие-то тайные заговоры, чтобы болезнь не тронула ее сына. А все было просто: она сидела взаперти, держа своего сына за руку, получала еду через щель в двери, постоянно окуривала комнаты травами, задыхаясь от запаха, но это помогло – Мустафа выжил.

Правда, выжил не только он, Хуррем родила мальчишку, названного тоже Мехмедом. Этот ребенок не был соперником Мустафы, и Махидевран не обращала внимания на его мать, вообще не считая Хуррем соперницей.

Вот в этом и была ее ошибка, потому что это даже не соперница, с таковыми хотя бы борются, а Хуррем захватила сердце султана сразу и навсегда.

Прошло много лет, Повелитель казнил Мустафу за покушение на власть, все были уверены, что подложные свидетельства подбросила Хуррем, и ее винили в казни любимца янычар старшего из шехзаде.

Махидевран знала, что это не так, что сын и впрямь называл себя султаном Мустафой, что был готов поднять оружие против отца, но какое материнское сердце смирится даже со справедливой казнью сына?! И какое не станет проклинать счастливую соперницу, чей сын теперь стал наследником?

Тем более попросила заступиться за маленького внука, который не виновен в поступках отца. Помощи не получила и прокляла султаншу и ее потомство. Хуррем ответила, что ничего не знала ни о казни, ни о ее просьбе спасти внука, а проклятия возвращала.

Умом Махидевран понимала, что могла и не знать, но сердце кричало о мести!

А потом в горах Румелии объявился человек, выдающий себя за Мустафу. Материнское сердце затрепетало, хотя Махидевран уже начала строительство усыпальницы для сына и внука, но денег не хватало… У Мустафы было несколько двойников, у его сторонников всколыхнулась надежда, что в шатер на смерть отправился именно двойник. Махидевран лучше других знала, что Сулейман легко отличил бы двойника, а также что не оставил бы после этого настоящего Мустафу жить, непременно объявил на него облаву.

И снова разум боролся с сердцем, разум кричал, что султан не мог не убедиться в том, что это Мустафа, а сердце искало зацепки, чтобы верить, что либо не убедился, либо понял, но позволил сыну уйти, не желая его казнить в действительности.

Она придумывала и придумывала для себя истории того, как спасся Мустафа. Но пришел человек от Кара-Ахмед-паши с предложением денег за признание человека из Румелии своим сыном, и мир рухнул. Махидевран поняла, что выдумки были только выдумками, что Мустафы и впрямь нет, он похоронен и нужно построить усыпальницу. А средств на усыпальницу не было.

И тогда несчастная женщина встала перед выбором: совершить грех, признав своим сыном чужого человека, чтобы получить деньги и построить на них усыпальницу настоящему, или… А вот «или» попросту не было, Кара-Ахмед-паша не оставил бы в живых ее саму, невестку и внучек, тот, кто слишком много знает, опасен и жить не должен.

Она приняла деньги, надеясь, что успеет построить усыпальницу, пока те же янычары не сообразят, что матери нелепо возводить усыпальницу сыну, которого она объявила живым.

Зять Хуррем Рустем-паша выловил лже-Мустафу, а в Стамбуле мятежников казнили, молва привычно объявила виновной в этом султаншу.

А вот усыпальницу Махидевран построила совсем на другие деньги. Те украли в первую же ночь, сделал это тот, кто и привез. Махидевран, обнаружив пропажу, смеялась: как она могла забыть, что Кара-Ахмед-паша никогда не отдает, он только забирает? Они с Румеисой и девочками чудом остались живы, просто султан казнил самого Кара-Ахмед-пашу.

Усыпальницу сыну и внуку Махидевран построила в долг, но расплачиваться нечем, за строительство придется отдавать дом и тем самым оказаться на улице.

Тот, кому бывшая кадина задолжала, пока разрешил им с Румеисой и девочками пожить в доме, но только до осени, совсем скоро они уйдут на улицу. А девочек пора выдавать замуж, но что за невесты, у которых запасной рубашки нет?

На дне шкатулки лежали золотые монеты, много, их будет достаточно, чтобы прожить, пусть и скромно, до старости, и чтобы сделать внучкам свадебные подарки, тоже хватит.

Но тут женщина вспомнила, кто предлагает ей деньги и драгоценности. Нет, от Хуррем она не примет ни гроша даже для спасения внучек!

Махидевран вскинула голову и обнаружила, что, пока перебирала украшения свекрови, султанша исчезла. Стоял только ее евнух. Женщина захлопнула шкатулку, с трудом поднялась на ноги, все же сказывался возраст, и покачала головой:

– Отдай это своей госпоже, я не возьму.

Чернокожий гигант поднял шкатулку с земли и спокойно возразил:

– Султанша сказала, что это вашим внучкам. Я провожу вас до дома и буду пока помогать, чтобы вас не обокрали снова.

Махидевран просто задохнулась от возмущения: эта ведьма знает о ней все?! Даже о тех деньгах за предательство и о краже знает?!

Развернулась и быстро зашагала домой, борясь с подступающими слезами отчаяния.

– Госпожа, султанша не знает о краже, ей не сказали.

Замерла.

– А ты откуда знаешь?

– Мой брат служил у вас…

Махидевран поняла, кого ей так напоминает этот рослый красавец с темной кожей.

– Сахиб?

– Да, госпожа.

Ее собственный евнух Сахиб поплатился жизнью за попытку отстоять те самые деньги, его искалечили так, что прожил всего месяц.

– Я думал, что виновата султанша, пошел к ней служить, чтобы отомстить, но теперь знаю, что не виновата.

Махидевран вздохнула:

– Иди, тебе пора.