С аппетитами Людовика, знаете ли! Это раньше он к ганзейскому союзу руки не протягивал. А сейчас… чует сердце Томаса, как только сожрут Нидерланды, так и до них руки дойдут. И конец вольностям и свободам. Эх-х…

Если бы был жив Вильгельм!

И все же газета продолжала выходить, пусть не каждый день, но пока он еще жив, будет жить и его детище!

Скрипнула дверь.

– Вы позволите?

Томас внимательно посмотрел на вошедшего. Молодой, явно дворянин из небогатых… Шевалье? Возможно.

Француз? Да, похоже на то.

И что ему тут нужно?

– Господин фон Вирнинген, я пришел к вам с новостью.

Это мгновенно заставило газетчика насторожить ушки, встрепенуться, словно полковая лошадь на звук боевой трубы. Новости? Где, где, где новости?!

Мужчина без спроса присел, огляделся – и с самым заговорщическим видом поинтересовался:

– Вы слышали о черных мессах?

Томас дернулся, словно его ткнули шилом. Огляделся.

Нет, рядом никого нет, никто не услышит. Но…

– Вы сумасшедший?

Мужчина придвинулся поближе.

– Я бежал из Франции из-за того, что узнал. За мной охотятся, меня хотят убить. И я решил рассказать обо всем. Когда эта тайна выплывет наружу, полетят головы.

– Чьи?

Томас, сам не зная об этом, был газетчиком до мозга костей – то есть за новость он готов был продать те самые кости. И даже сам бы извлек их. А тут – такое?!

– Приближенных к его величеству. Королю-Солнцу.

Томас схватил перо и пергамент.

– Говорите же!

– Его величество, возможно, и не знает, что его метресса, мадам де Монтеспан, в надежде вернуть его любовь…

Томас писал и в глубине души понимал, что перед ним сидит его бессмертие. Тот, кто напишет об этом… Это будет словно наводнение! Оно захлестнет всю Европу. А Нидерланды получат передышку в войне. Людовику точно будет не до них. Да и ганзейский союз сможет выторговать себе еще время, почему бы нет?

Кровавые обряды, жертвоприношения, тайны Лувра…

– Вы понимаете, что если это ложь…

– Это не ложь. Расследование уже ведется, но ла Рейни не может добраться до всех. А я… я случайно… Моя любовница служила у Монвуазен, и я однажды перепил и уснул. А потом проснулся не вовремя и услышал.

Томас слушал – и словно вживую перед его глазами вставала комната и спящий мужчина. И женщина, сговаривающаяся о покупке младенца. Мужчина понял, что дело нечисто, и начал следить. Да, вначале он думал, чем бы поживиться. Но потом – о, потом ему просто захотелось жить. Но было поздно.

Его заметили.

Пришлось спешно бежать из Франции, жить под чужим именем, но вчера его опять попытались отравить. И он решился…

– Вам нужны деньги? Укрытие?

– Деньги – я не отказался бы. Укрытие – нет. Меня будут искать рядом с вами, а потому я сегодня же сяду на корабль – и будь что будет.

– Могу посоветовать корабль…

– Советуйте.

После ухода мужчины Томас потер руки и бросился к наборщикам.

Писать статью?!

Да такое сразу набирать надо!

И в выпуск!

Пока остановить не успели!

* * *

Сильвестр Медведев взял перо, повертел его в руках. Отложил в сторону и выдохнул. Не шло ничего в голову. Последнее время ему было неуютно в Дьяково.

А какие надежды он питал когда-то!

Более десяти лет назад его, молодого еще парня, пригласили для обучения царевича Алексея… Как трепетал он тогда, встречаясь с самим Симеоном Полоцким!

И какой горечью отозвалась в нем неудача.

Не гож.

Симеон до сих пор не знал, что это решение приняла царевна Софья. Когда ее тетка Татьяна увлеклась смазливым монахом, Соня решила удалить того от двора – и не многое потеряла. Подумаешь – счастье? Да таких красноречивых да смазливых по миру хоть пучками вяжи. Позднее, намного позднее Сильвестра пристроил ко двору Симеон Полоцкий. Он же помог Сильвестру попасть к царевичу Алексею.

И как же больно было Сильвестру лишиться учителя. Как разрывалось сердце от тоски и горечи! Ни на минуту, ни на секунду не поверил астролог, что учитель виновен. Его могли оболгать, обмануть – да что угодно! Но чтобы он сам отравил государя?!

Никогда!

Бред!

И конечно, когда после казни Симеона его нашли иезуиты, Сильвестр не ответил отказом. Он мстил? Просто сводил счеты?

Он и сам не знал, но, рассказывая о том, чему бывал свидетелем, пытаясь подобраться поближе к царской семье, по капле вливая яд то в одни, то в другие уши, утолял грызущее чувство ненависти внутри себя.

Не поняли? Не оценили?! Так другие нашлись! И побольше вас заплатят.

И вы – заплатите.

Но все же…

Последнее время Сильвестр нюхом чувствовал – не то. Вроде и улыбались ему, как прежде, и запретов не было, и вдовствующая царица его принимала ласково, но что-то в глубине души просто кричало: БЕГИ!!!

Видимо, он устал. Отдохнуть бы… На богомолье, что ли, съездить? Сеть он раскинул хорошую, широкую, какое-то время и без него поработают, а он вернется, соберет все сведения да и понесет своим хозяевам в клювике.

Поделом вам, твари романовские!

Скрипнула дверь.

Сильвестр обернулся – и вежливо улыбнулся. Встал, склонился в полупоклоне. В его покои быстрым резким шагом вошла царевна Софья. Да не одна, а еще с четырьмя казаками.

– Государыня?

Всем видом он словно спрашивал, чем может быть полезен. Но в ответ получил ледяную улыбку.

– Твоя служба закончена, Медведев.

На плечах сомкнулись жесткие цепкие руки – не стряхнешь, не вырвешься. Софья прошлась по его покоям, словно по своим. Усмехнулась, отбросила носком сапожка ковер с пола.

– Этого к Ромодановскому, а мне достать все из тайника. И здесь есть еще один тайник, в спальне. Его тоже вытряхнуть, но осторожно. Мало ли – иезуитская шкура.

Сильвестр забился в руках у казаков. Двое держали его, один ощупывал тайник, второй направился в спальню. Сильвестр понимал, что надо бы оправдываться, спорить, просить… язык не поворачивался под взглядом темных глаз.

Царевна знала все. Явно знала.

Но откуда?!

Как?!

Видимо, такое изумление было на его лице, что царевна соизволила… поиздеваться над противником?

– Я давно все знаю. Но раньше ты не хотел сбежать и был удобен. Я столько информации через тебя слила – приятно припомнить. – Ухмылка на губах царевны была змеиной, иначе не скажешь. – Но сейчас ты перешел границы дозволенного. Любава была последней каплей.