Нам кажется, что мы можем рассматривать Тамерлана как одного из царей Персии, и мы обращаем внимание читателей на тот факт, что на его похоронах присутствовали послы Испании, направленные Генрихом III, королем Кастилии, на переговоры с Тамерланом. Рюи Гонсалес де Клавихо был одним из послов, и он написал историю этого посольства. Затем во время смуты, возникшей в результате войн между претендентами на наследие Великого Тамерлана, которого турки называют Йылдырым[179], что значит Вихрь или Молния, — его внук, тиран Омар Мирза, получил верховную власть и обратился за помощью к нашим послам, которые на обратном пути остановились в городе Ван, лежащем к западу от Тебриза. Эти места были частью древнего Персидского царства и в это время управлялись тиранами Суйургатмышем и Байсункуром, внуками Тамерлана, которые сумели с помощью хитрости получить его наследие. Но и эти, и другие правители скоро потеряли те страны, которые Тамерлан завоевал за свой короткий жизненный путь, и все эти земли вернулись потом под власть султана Мухаммеда I, самого младшего сына султана Баязида I. Этот сын взошел на трон своего отца [в 1402 году], убив всех старших братьев. После него [в 1421 году] пришел Мурад II. Потом земли захватил великий татарский царь Катай [Шахрух] и правил до тех пор, пока цари Персии из династии [Суфи] не восстановили в Персии могущественную и славную монархию.

в которой продолжается рассказ о делах османов и персов

Султан Мухаммед II[180], который взошел на престол в 1451 году, сын Мурада II[181], получил имя Великий (он завоевал Константинополь). Как повествует Иоанн Куспиниан, он многого добился и в Европе, и в Азии, хотя и имел соперника в лице Персии, где царем был Узун Хасан, который уже упоминался как потомок Хасан-бека, одного из первых турецких эмиров в Малой Азии. Он всегда храбро выступал против султана Мухаммеда II и был его главным врагом среди могучих соседей, с которыми тому приходилось бороться. По крови этот Узун Хасан был такой же турок, как и султан, но он очень гордился, что он настоящий перс, а не азиатский турок, каким был османский султан.

Именно такой вывод мы можем сделать из событий, происшедших, когда Венеция восстала против султана Мухаммеда II и сделала бравого солдата Пьетро Мочениго[182] командующим морскими силами. Именно тогда Узун Хасан, царь Персии, послал свое первое посольство к венецианцам, пока Пьетро Мочениго был еще на острове Родос. Когда к нему пришли послы от Узун Хасана, венецианцам стало ясно, что между персами и турками всегда существовала неприязнь. Персидский посол пообещал, что Узун Хасан нападет на султана со стороны Армении в то же самое время, когда нападут и венецианцы. А они уже собирались окружить город Адалиях в Памфилии. Таким образом, враг двух союзников мог быть полностью побежден. Брат Хуан де Пинеда в работе «Monarchia Ecclesiastica» ошибочно называет Узун Хасана персидским суфи, и я не представляю, как такой маститый автор мог настолько забыться — ведь в действительности титул суфи не был известен в Персии до начала XVI века, как мы более полно покажем на первых страницах нашей второй книги. Ответ, который венецианцы дали посольству Узун Хасана, не удовлетворил его, но потом, узнав, что Пьетро Мочениго отправился в Napoli di Romania, он направил второго посла, который должен был изложить дело более понятно, и в то же время потребовал мощного наступления на турок. Этот посол вскоре прибыл в Венецию, и там начали понимать, что их ссора с султаном Мухаммедом II делает для них очень важным союз и дружеские отношения с Персией. Поэтому был заключен договор, и венецианцы отправили три небольших корабля-парусника, но усиленных еще и гребцами, к командиру флота Пьетро Мочениго в Грецию. Там на эти корабли погрузили 100 опытных артиллеристов и немедленно послали в Персию, поскольку персидская армия сильно страдала от недостатка пушек, в то время как турецкие армии в Азии имели это оружие, которое причиняло врагу большие потери. По этому случаю венецианцы отправили посла Иосафата Барбаро, хорошо знавшего персидский язык. Он взял с собой богатые подарки для персидского царя. Барбаро отплыл из Венеции, и хотя его визит в Персию принес мало результатов, он тем не менее изложил сеньории все, что там видел. Он говорил о мощи Персии, и это оказалось очень важным позднее, когда его сведения попали на Запад. О Персии он написал книгу, где все правдиво изложил. Причина, почему его миссия не принесла результатов, заключалась в том, что персидские цари, не имея флота, не могли продемонстрировать свою мощь турецкому султану, и поэтому они ничем не могли помочь Пьетро Мочениго, который успешно боролся против турок [на венецианских галерах] в береговых районах Киликии и Сирии. В это самое время Мочениго занимался тем, что восстанавливал на престоле Киликии двух караманских братьев, которых султан изгнал. Это были Пир Ахмед, спасшийся при дворе Узун Хасана, и Хасан-бек, его младший брат.

Султан Мухаммед, разгневанный сопротивлением, которое оказывали ему персы в Малой Азии, готовился напасть на Западную Персию с 320-тысячной армией пеших солдат и всадников. Но армия, собранная персидским царем, была еще больше, и Бернард из Брейденбаха утверждает, что численность одной кавалерии персов превышала 350 тысяч человек. Вскоре последовала одна из самых знаменитых битв, которая когда-либо происходила в Азии между соперничавшими мусульманскими группировками. Когда две могучие армии завязали сражение, оно длилось два полных дня, прежде чем стало ясно, кто победитель. И хотя в утверждении, что победа была на стороне турок, есть доля истины, тем не менее победа стоила султану так дорого, что он больше никогда не осмеливался нападать на Персию и в будущих войнах все свое внимание обратил к Европе. Так, например, он вмешался в дела Италии, где во время страшного опустошения, которое турки учинили в Отранто [в июле 1480 года], большой опасности подвергся сам Папа Римский [Сикст IV]. Затем божьей милостью султан Мухаммед II внезапно умер [в мае 1481 года], и христианский мир избавился от своего высокомерного врага. Узун Хасан, со своей стороны, был сильно опечален поражением в битве у Терджана и смертью старшего сына-наследника, убитого в бою. Поэтому он вернулся в Персию и вскоре умер от горя[183].